Сто лет российскому парламентаризму:
пути совершенствования третьеиюньской политической модели

Россия начала свой путь к демократии совсем недавно, всего сто лет назад, когда 17 октября 1905 года был подписан и затем обнародован Манифест Императора Николая Второго «Об усовершенствовании государственного порядка», провозгласивший свободу слова, собраний, союзов и объявивший и предстоящем созыве Государственной Думы с законодательными полномочиями.

Принятие данного Манифеста позволило С.Ю.Витте внести разлад в могучие, но рыхлые ряды оппозиции, которая объединяла крестьян, мещан, рабочих, оборванцев, интеллигентов, офицеров, евреев, канцеляристов латышей, грузин, купцов, промышленников и даже высокопоставленных имперских бюрократов, временно сплотившихся под лозунгом «Долой самодержавие!». Но валы бушующего моря оппозиции разбились о «клочок бумаги», внутренние противоречия в стане противников власти обострились, подняли головы старые и появились новые союзники императорской власти.

И вот уже в ноябре 1905 года был арестован петербургский совет рабочих депутатов, была подавлена региональная промышленная стачка, столица полностью находились под контролем правительственных войск и полиции. С этого момента первая русская революция была обречена – ни декабрьское восстание в Москве, ни революционные события в Одессе, Риге, Саратове, Кишиневе, Баку, ни бунтующие войска на Дальнем Востоке и вдоль транссибирской магистрали уже не могли изменить ситуацию.

Ведь в России с 18 века государственные перевороты происходят только в столице, если же столица под контролем – восстание обречено.

И, наконец, после двух первых неудачных попыток, в 1907 году по закону от третьего июня начала правильную работу нижняя палата российского парламента – третья Государственная дума, и была создана авторитарная дуалистическая система российской государственности.

Основными ее признаками были: обладающий огромными полномочиями глава государства (Император), ограниченная в своих полномочиях исполнительная власть - Совет министров во главе с председателем, ответственный только перед главой государства, двухпалатный парламент, где нижняя палата обладала формально основными бюджетными и законодательными полномочиями, а верхняя (Государственный совет) формировалась особым способом на смешанной основе, отчасти чтобы служить в качестве «крышки над политическим бурлящим котлом» нижней палаты. Дополнял эту систему высших органов власти имперский Сенат – высший орган судебной и блюстительной власти.

Данная система просуществовала 10 лет и, казалось, окончательно погибла в 1917 году.

Но потом, в 1993 году, на пятом году возрождения российской демократии, произошла нежданная реинкарнация данной системы в новом, но узнаваемом облике, а к 2003 году система окончательно сформировалась и устоялась. При этом, напоминая в основных чертах своего предшественника – третьеиюньскую монархию, сегодняшняя российская государственная власть выгодно от нее отличается.

Так, вместо монарха с неизвестным уровнем интеллекта, психической устойчивости и силы воли страной правит президент, прошедший серьезный отбор в структурах власти и выдержавший процедуру публичной инициации путем всероссийских выборов, что почти гарантирует его высокие профессиональные и личные качества. Раз в восемь лет глава государства должен подобрать себе преемника, после чего новый глава также должен пройти через соответствующие публичное испытание выборами.

Все это сводит к минимуму известные издержки наследственного самодержавия: не возникает засилье дворцовой камарильи, нет интриг членов августейшей семьи, ослаблено влияние сомнительных проходимцев и разных фаворитов, как оно имело место при последнем Императоре Николае Втором (хотя, конечно, последние годы правления больного президента Ельцина, к сожалению, ознаменовались также и этими явлениями).

В связи с этим сегодня ответственное, как и во времена Столыпина, лишь перед главой государства правительство редко возглавляется сильным и властным премьером, какими были Витте или Столыпин при Николае Втором, так как Президент России обладает всеми возможностями лично направлять деятельность высшего органа исполнительной власти, и должность премьера Правительства носит, как принято говорить, лишь «технический характер».

Государственная Дума в Российской Федерации также сегодня выгодно отличается от своей императорской предшественницы преобладанием в ней партии умеренных конституционалистов из «Единой России» (идейных преемников октябристов и умеренных монархистов императорского периода), что делает уже ненужным «блокирующую» функцию Совета Федерации – исторического преемника Государственного совета.

Еще одним преимуществом сегодняшней системы власти перед имперской является наличие в ней особого Конституционного суда, который отделен от Верховного Суда РФ (наследника имперского Сената) и призван придать дополнительную устойчивость системе.

Таким образом, Путин осуществил мечту Витте и Столыпина, он завершил тот процесс, который они начали, и сегодня мы имеем почти идеальную «третьеиюньскую» модель Российского государства, как ее представляли на первом этапе формирования в начала 20 века.

Да, наше политическое время отстает от среднеевропейского, но все же зачастую опережает среднеазиатское. И нет в этом вины наших современников, ведь данное политическое отставание является результатом восьмидесятилетнего советского перерыва. Как всегда, Россия отстает в своем обустройстве от Западной Европы на 50 - 100 лет.

Но уже сегодня можно сказать, что воссозданная, обновленная и модифицированная «третьеиюньская» модель российской государственности, идеал Столыпина и Гучкова, уже не соответствует реалиям развития России и может стать источником политического застоя.

Но еще до революции 17 года отечественные мыслители (Гучков, Родзянко, Милюков) видели пути эволюции такой системы, первым звеном реформирования которой должно было стать создание ответственного как перед главой государства, так и перед Государственной думой Правительства, пользующегося поддержкой парламентского большинства.

Сегодня, при нынешнем пропрезидентском большинстве в Государственной думе создать правительство партии «Единая Россия» перед выборами 2008 года не составит для Президента России труда. Самое интересное, что для этого не требуется внесения каких либо изменений в действующую Конституцию или федеральные законы, так как Президент вправе формировать Правительство по своему усмотрению, а правовой основой формирования Правительства парламентского большинства является конституционная процедура утверждения председателя Правительства Государственной думой. (Можно вообще сделать это конституционным обычаем, как в Великобритании – там король с 18 века не председательствует в правительстве и назначает его премьера из представителей парламентского большинства, но никаким парламентским биллем это не урегулировано. Конституционный обычай, и все тут.)

А Правительство парламентского большинства, ответственное и перед президентом, и перед парламентом – это и повышение роли самого Парламента, и значения правящей политической партии, и расширение реальных полномочий Правительства, и создание системы текущего парламентского контроля за деятельностью Правительства при сохранении всех необходимых рычагов президентского воздействия и конституционного принуждения в случае возникновения кризиса во власти. То есть, иными словами, дальнейшее развитие парламентаризма при сохранении полноценного контроля со стороны верховной власти.

Франция когда-то пошла по такому пути создания правительства парламентского большинства при сильной президентской власти – и не проиграла.

Второе звено дальнейшего реформирования система власти тоже просматривается в нашей логике.

Господство одной партии в Парламенте сегодня дает возможность провести реформу верхней палаты Парламента – сделать ее истинно представительством регионов России, избирая членов Совета Федерации путем прямых выборов в субъектах федерации. (По этому пути когда-то пошли США, и получилось весьма удачно)

Статус Совета Федерации нового российского парламента должен быть не меньшим, чем прежнего Государственной совета Российской империи или сената США, что абсолютно невозможно в случае, если члены Совета Федерации назначаются региональными властями, которые сами зависят от федерального центра. Совет Федерации России должен состоять из лиц, чей формальный государственный ранг должен быть не ниже, чем губернаторов соответствующих территорий, тогда, и только тогда региональные сообщества будут полноценно услышаны в центре, только тогда этот орган получит полноценный общественный мандат на выполнение важнейших функций верхней палаты российского парламента.

Третьим элементом реформирования системы является партийное звено. Оппозиция, как левая, так и правая в Российской Федерации практически престала существовать, что неизбежно вскоре повлечет за собой внутреннее расслоение и фракционирование правящей «партии власти». Этим естественным процессом необходимо управлять, не допуская внутрипартийных кризисов.

При этом постепенно могут обозначиться три направления фракционирования «Единой России», которые просматриваются уже сегодня – консервативное (умеренное правое), либеральное (правоцентристское) и правое социал-демократическое (центр). Впоследствии такие фракции могут выделиться в две или три партии, которые будут в силу общего происхождения и парламентского опыта полноценно отстаивать интересы различных слоев населения в конструктивном диалоге, а не отражать борьбу противоборствующих группировок властных элит. Мне представляется, что в ходе такого процесса идеальным был бы «дрейф» правого крыла к центру с формированием консервативно-либеральной правоцентристской партии, аналога республиканцев США, и небольшое смещение социал-демократов влево с формированием левоцентристской партии, аналога социал-демократов ФРГ с привлечением в свои ряды различных умеренных политических сил и группировок.

Таким образом, мы сумеем выйти из узких рамок столыпинских политических идеалов и начать осуществлять новый этап плавного демократического развития страны с переходом к Правительству парламентского большинства, к выборному статусному Совету Федерации, к новой многопартийности на основе эволюции нынешней правящей партии.

И лишь только после прочного укоренения этих новых базовых элементов в российской государственности через многие годы можно будет переходить к ликвидации остатков авторитаризма, к реформированию самого института Президента и к внесению изменений в действующую Конституцию Российской Федерации.

Такими видятся пути развития Российской государственности сегодня, похожими их видели и прогрессивные деятели в России начала 20 века, опыт которых является для нас весьма важным и в возрожденной демократической России.