Борис Балтер
Книга Иова
2. Книга Иова: о страдании без вины
2.1.1. Нельзя утешить или излечить. Можно только сострадать.
2.1.2. Все мы страдаем и знаем, что мир во зле лежит.
2.1.3. Будем вместе повторять слова Библии, слова скорби.
2.2. Слова Иова Многострадального
2.2.1. Неожиданно поразило меня зло
2.2.2. Лучше бы умереть мне, чем жить
2.2.3. Но я буду требовать правды и кричать о несправедливости
2.2.4. Если от Бога это пришло на меня, я хочу судиться с Ним..
2.2.5. Зачем Он это сделал мне? Не забыл ли, как мал и хрупок человек?
2.2.6. Пусть Сам Бог защищает меня от Себя – кто еще может?
2.2.7. Дай мне, Господи, мудрость понять пути Твои и правду Твою
3. Поиск смысла: отчего и для чего страдание?
3.1.1. Страдание – наказание по грехам нашим и духовное лечение
3.1.2. Страдание – стрекало к духовному росту
3.1.3. Страдание – неизбежная часть Промысла Божьего
3.2. Чего не скажут Иову друзья
3.2.1. Страдание бывает за других – вольное или невольное
3.2.2. Страдание неразлучно с состраданием
3.2.3. Страдание для чего-то и кого-то - осмысление
3.3. Сытому голодного не понять. Иов и его друзья
3.3.1. Солидарность со страданием. Мы - друзья Иова
3.3.2. Смысл страдания открывается только страдающему
3.3.3. «Не отвечайте мне, ради Христа»
4. Из глубины воззвал к Тебе. Дерзновенные вопросы Иова.
4.1. Почему Бог не прекратит все зло и неправду на земле?.
4.2. Почему Бог не покажет нам пути Свои и правду Свою?
4.3. Не заданный вопрос: от Бога или от дьявола мое страдание?.
5. Ответ во Христе: благословенное страдание
5.1.1. Первый ответ Бога: вот пути Мои
5.1.2. Второй ответ Бога: вот Бегемот, Левиафан, Сатана
5.1.3. Смысл испытания Иова: верное Слово о Боге
5.2. Слово, воплощенное во Христе – ответ Иову
5.2.1. Иов – провозвестник Христа
5.2.2. Уподобление Христу в страдании
5.3. Благодатное и благодарное страдание
За что мне это? Страдание.
Вопрос. У меня случилось несчастье. (Умер близкий человек, я сам неизлечимо заболел, потерял все, что имел, пострадал от злодеев…). Мучаюсь и не могу понять, за что мне все это? Если Бог есть, за что он меня так наказывает?
Ответ. На этот вопрос нужен не просто ответ. Ни помочь, ни утешить в таком горе нельзя. Библия говорит о том, что вся наша жизнь пронизана страданием. Давайте прочитаем вместе горькие слова псалмов. В них узнают себя потерявшие родных, смертельно больные, несправедливо преследуемые, преданные близкими, бедные и стесненные.
Книга Иова: о страдании без вины
Но есть в Библии и книга Иова о человеке, который кричал Богу именно такие вопросы и получил на них «не просто ответ», а с ним и все мы. Иову дано имя Многострадального, он – центр, вокруг которого собрано все, что говорит Церковь о страдании. Когда речь об Иове – речь о вас. Там, где написано «Иов», читайте «Я». Если вы колотите в запертую дверь небес, то ключ к ней – эта книга. Она поможет вам задать вопрос о себе, на который есть ваш личный, единственный ответ.
Мы не знаем, кто и когда написал книгу Иова и существовал ли Иов в действительности. Книга похожа на сказку или притчу. Но три тысячи лет к ней обращаются люди, стоящие на краю, и находят в ней для себя ответы – не утешение, но смысл. Кто рассказал эту «сказку», видно, знает эти ответы.
Иов потерял буквально все, только душа пока еще в нем. Зло пришло к нему от дьявола, именно потому, что Иов – праведник. Иов не знает, откуда на него нашло зло, но знает, что Бог не объяснил причин и не защитил его. Сначала Иов пытается соблюдать спокойствие и говорит «Бог дал – Бог и взял». Но, когда страдания переходят меру, его слова переходят в крик. Вот они в кратком пересказе.
Лучше бы умереть мне, чем жить.
Но я буду требовать правды и кричать о несправедливости.
Если от Бога это пришло на меня, я хочу судиться с Ним.
Зачем Он это сделал мне? Не забыл ли, как мал и хрупок человек?
Пусть Сам Бог защищает меня от Себя – кто еще может?
Дай мне, Господи, мудрость понять пути Твои и правду Твою.
Есть такой совет: в горе – молиться. Молитва – обращение к Богу. Значит, крик Иова – молитва.
Слова Иова чередуются со словами сочувствующих ему, но благополучных друзей. Вместе они пытаются доискаться до смысла происшедшего с Иовом – но как по-разному!
Поиск смысла: отчего и для чего страдание?
В речах друзей Иова звучат три самых простых ответа на вопрос, отчего и для чего пришло страдание.
Страдание – наказание по грехам нашим и духовное лечение. Страдание делает нас лучше. Это как хирургическая операция по удалению зла из человека. Мы сами заработали себе болезнь, и нас лечат (не спрашивая).
Страдание – стрекало к духовному росту. Когда мы добровольно идем путем духовного роста, нас уже не нужно «оперировать», но нужно подхлестывать. Тогда страдание – это как трудная задача, решив которую, человек вырастает.
Страдание – неизбежная часть Промысла Божьего. В нашем кривом, лежащем во зле мире даже промысел Божий не может совершаться без жертв. Такие здесь законы, но Бог использует меньшее страдание для достижения большего блага.
Иов не спорит с этими объяснениями. Они верны: «кто не знает того же?». Это правда, но не вся правда. Они для него недостаточны: «и я бы мог так говорить, если был бы на вашем месте». Мы сами, бывает, так отвечаем утешающим нас. От объяснений нам ни холодно, ни жарко. В них есть свой, логический смысл, но нам, видно, нужен какой-то другой смысл.
Человек замкнут в своем страдании, как в клетке: «каждый умирает в одиночку». Другому нельзя влезть в нее. Но человек все равно связан с другими, и понять это – первый шаг к тому, чтобы вместить более глубокую правду: страдание как жертву.
Страдание бывает за других – вольное или невольное. Дети несут в своей судьбе расплату за родителей. Родители просят у Бога страдания вместо своих детей. Между людьми – нерасторжимые связи. Разве мы хотим порвать их, чтобы избавиться от своего страдания?
Страдание неразлучно с состраданием. Не было бы одного – не было бы другого. И Бог создал не страдание, а сострадание. Сострадание – свет, перебегающий от сердца к сердцу и соединяющий их. Вы не одни в вашем страдании, когда сострадаете другим.
Страдание для чего-то и кого-то - осмысление. Вопрос «отчего» не дает страданию смысла. Путь к смыслу – вопрос «для чего» и «для кого». Как и вся жизнь, не имеющая смысла «для себя», страдание приобретает смысл, когда оно - «для других». Так смысл страдания Иова – в нас, читающих его книгу.
Этого Иову не сказали. Правда крика Иова – личная, о себе, и было бы лицемерием ждать от него другого. Друзья Иова чувствуют, что это не вся правда, но могут сказать только безликое «а кому в этом мире хорошо?». Потому что тайна сочетания личного, межчеловеческого и Божьего еще скрыта.
Почему же слова «друзья Иова» приобрели в Церкви осуждающее значение? Потому что, пусть они во многом и правы логически, они – «жалкие утешители». Утешают не столько своего друга, сколько самих себя, защищаясь от жгучести его страдания. Мы, стоящие вне вашего страдания, всегда «друзья Иова». Максимум - можем быть с ним солидарны, так что его страдание превращается в наше сострадание. Но слова наши все равно звучат плоско, даже если мы говорим в точности то же, что сам Иов – то, да не так. Потому что смысл страдания может открыться только самому страдающему. Поэтому не взыщите с нас строго за эти строки. Друзья Иова обращаются к образу Бога, находящемуся в их головах, а Иов – к Самому Богу живому. И Бог – с ним, Бог приходит к нему.
В словах Иова – особый вес: за них по-другому заплачено. Поэтому, когда мы читаем слова Святых отцов, в которых вроде бы то же, что в словах друзей Иова, не будем забывать, что и за ними – другой вес: отданная Богу жизнь. Таковы же будут и ваши слова, если вы в своей беде прорветесь туда, куда сумел Иов.
Это возможно. Вот такие слова современного Иова – человека, обратившегося к этой книге, умирая от рака. Прочтите их, мы же «положим руку на уста свои».
Из глубины воззвал к Тебе. Дерзновенные вопросы Иова
Страдание, как у Иова, дает право на запредельные вопросы Богу. Это, можно сказать, обязанность Иова, потому что ни у кого больше такого права нет. Может, для того и дано ему страдание. Иов требует у Бога всей правды о Его путях: не тех кусочков, которые знает он сам и его друзья, а того, чего не знает никто. Иов подымается над своим личным и задает два главных вопроса о мире.
Почему Бог не прекратит все зло и неправду на земле? Почему все это терпит? Почему дал злу такую волю? Это похоже на требование теодицеи – оправдания Бога. И звучит парадоксально: ведь совсем недавно Иов, вместе с друзьями, признавал, что зло и неправда неизбежны. Но это не теодицея – ею занимаются друзья, оправдывая Бога словами против словесных же обвинений. А Иов требует осуществленной, воплощенной справедливости. Он не знает еще, что воплощенная справедливость Бога – это не суд, а жертва. Свободная жертва, потому и дана воля человеку.
Почему Бог не покажет нам пути Свои и правду Свою? Если в Его глазах мое страдание имеет смысл, почему Он не делится им со мной? Мне было бы легче: самое страшное в страдании – его бессмысленность. Пусть я пешка в замыслах Божьих, но раз я одушевленная, зрячая пешка, я хочу увидеть, откуда и куда меня ведут. Иов предчувствует, что Бог может открыть ему глаза и показать то, что люди, его друзья, не могут объяснить словами. Так и будет, но подготовлен ли он к тому, чтобы понять то, что требует показать? Наверное, нет – неисповедимы пути Господни – но он готов поверить, если не сможет понять.
И есть еще один, не заданный вопрос:
От Бога или от дьявола мое страдание?
Это самый дерзкий вопрос, какой можно обратить к Богу: «Ты – Бог или дьявол?» Но он не задан, потому что Иов не знает предыстории своих бед, не знает, что к ним приложил руку дьявол. Здесь реализм книги Иова: в жизни мы этого никогда не знаем. Из-за незнания не можем, глядя на мир, разделить в нем действия Бога и дьявола, смешиваем их. Но Иов подозревает, что не просто единый Бог – источник его несчастья, иначе откуда эти настойчивые требования к Богу разделиться, защитить от Самого Себя?
Этот не заданный вопрос – главный. В нем ключ к ответу на два других. Ни оправдать Бога, ни вместить Его пути невозможно, если игнорировать действие дьявола в мире. Сатана – дословно, «противоречащий» – задает людям и Богу жестокие вопросы, от которых не уклониться. Автор книги знает это, но и Иов, и друзья как бы не знают, не говорят. Книга Иова говорит: нам может быть открыто не все, и ключ к нашему страданию – в том, что скрыто.
И сама книга Иова открывает читающему не все. Она как бы не окончена – как сама жизнь – мы ждем ответов на поставленные вопросы, а их нет. Оказывается, что ответ – не слова, заключающие истину, а сама Истина. Иову является Бог.
Ответ во Христе: благословенное страдание
Слова Бога Иову произносятся из бури, самой бурей. Так Господь говорит и с нами. До этих пор Бог незримо присутствует «за кадром» во всех разговорах Иова и друзей. Точнее, присутствует его образ, Сам Он невидим. Так и в нашей жизни, и только на пределе страдания нам, как Иову, является Сам. Он неизмеримо более велик, милостив и страшен, чем образ, который мы себе представляли. Даже милость Его страшна, потому что велика – не по нашему размеру.
Первый ответ Бога: вот пути Мои. Бог предъявляет Иову не больше, не меньше, как всю Вселенную. Что же увидел Иов? Почему он в изумлении «положил руку свою на уста свои»? Книга не говорит. Выходит, она не говорит нам главного? Да, ведь это только книга, только слова, она не может рассказать то, что Бог показал. Но она говорит нам главное – что ответ есть. Она может развернуть вас так, что вы увидите свой ответ. Ведь только вы можете увидеть его, все остальные по отношению к нему – как друзья Иова.
Как говорит Бог Иову важнее, чем что. Говорит не как с ребенком – заслуженно или незаслуженно обиженным, неважно – а как с равным: «препояшь чресла свои, как муж». Иов хотел словесного состязания с Богом, словесного знания путей Божиих, получил больше – соучастие. Это знание иначе не дается.
Бог говорит Иову со странными интонациями: не то сарказм, не то намек – второй смысл, подтекст. Как будто Бога подслушивают, и Он говорит словами одно, а показывает Иову другое. Поэтому слова Бога звучат неоднозначно, как евангельская притча – за тысячу лет до Христа.
Недосказанность этой части книги часто воспринимают как некоторую иронию Бога по отношению к Иову: «скажи, если знаешь!». Бывает, и нам в страдании кажется, что Бог издевается над нами. Но нет, Он не подчеркивает дистанцию, наоборот, напоминает, что она меньше, чем кажется. Может быть, мы и вправду в глубине души знаем – как Иов подспудно знал о Христе.
Второй ответ Бога: вот Бегемот, Левиафан, Сатана. Иов просил у Бога показать ему пути Свои, которые привели к его страданию. Бог не показывает Иову дьявола - да это и невозможно – но показывает его образ, мощных, гигантских тварей, Бегемота и Левиафана, напоминая Иову, что они сотворены, как и человек, а значит, свободны, как и человек. Видимо, и это – часть ответа, вторая половина теодицеи: свобода зла – это не только свобода человека, но и свобода дьявола. Показывая Иову Левиафана, Бог говорит с той же странной интонацией: «клади на него руку твою и помни о борьбе». Это всерьез? Что может Иов сделать Левиафану, кроме как стать его очередной жертвой? Да он и так его жертва, хотя об этом не знает. Может, он должен стать его осознанной, добровольной жертвой?
Смысл испытания Иова: верное Слово о Боге. На первый взгляд, Бог в своем явлении Иову задает риторические вопросы и не ждет от него никакого ответа. Не отвечать же на вопрос «где ты был, когда Я творил вселенную?» Но эта интонация, это настойчивое требование «отвечай!»… Что Иов, да и каждый из нас, может сказать Богу, чего бы Он сам не знал лучше нас? Какого же ответа ждет от нас Бог, являясь нам в нашем страдании?
Видимо, Иов все же ответил Богу, и ответил «верно». Да сами его вопросы – это и есть первая часть ответа. Они вернее ответов друзей потому, что, в отличие от них, Иов не сумел «обезболить» свое страдание. Вторая часть – то, что сердцеведец Бог увидел, посмотрев Иову в глаза, - ответ на Свое явление. Это жертва – своим горем, своим самолюбием, своей правотой перед Богом. И неважно, что Иов – лишь персонаж. Главное – слово сказано. Под этим словом могли бы подписаться и вы, и бесчисленные Иовы всех времен.
И на это молчаливое слово Иова Бог отвечает своим Словом, своей жертвой. Диалог Бога и человека продолжается – уже за пределами книги, за пределами жизни. Иов криком своим как бы вызвал приготовленное для нас в вечности Слово – Христа.
Слово, воплощенное во Христе – ответ Иову. Этим Ответом высветляется и самый трудный вопрос – не Иова, а наш, тех, кто знает пролог книги Иова и спрашивает, почему же Бог разрешил Сатане. В том-то и дело, что не «разрешил». Разрешить мог бы со стороны, как царь позволяет испытать подданного на верность. Но Бог – не в стороне, он – с Иовом и в Иове, как потом – во Христе. Поэтому, говоря Сатане «он в твоей руке», Бог подставляет под удар собственную щеку. Иов – эта щека. Когда ему больно, больно Богу. Бог идет на это потому, что Нагорную заповедь он дает не только для нас, для «внешнего употребления»: это в первую очередь Его собственная заповедь.
Иов – провозвестник Христа. В самом начале книги Бог говорит о нем: «нет другого такого, как он». Но разве мало праведников, тем более для Бога, который видит и прошлое, и будущее? Праведников-то много (хотя всегда мало), Христос – один. Неизвестный автор видит Его образ сквозь Иова: Христос содержится в Иове, как ответ – в вопросе. Христос не только с вами, он – в вас, и открывается только в страдании, как открылся миру на кресте.
Уподобление Христу в страдании – это не только об Иове, но и о вас, и обо всех мучимых, от века сущих. Христом Бог ответил Иову, но это и вопрос – всем нам. Во Христе Бог был, есть и будет на кресте со всеми бесчисленными Иовами земли. А мы-то где? Мы мучимся, да, но сами по себе или рядом с Ним на Его кресте? Тогда и Он не где-то в стороне, а рядом с вами на вашем кресте. И мы тогда в нашем страдании – не тростник, бессмысленно стонущий под ветром «За что?», а соучастники промысла Божьего.
Страдание - это спасение. В нашем мире зло везде принимает образ добра, дьявол искусно маскируется под образ Бога. Их не разделить одним размышлением или рассуждением: усилием разума не выйти за пределы образов. Они разделяются в огне страдания, и поэтому порожденное злом страдание – это и спасение от зла. Иов – не просто жертва дьявола, он – посрамитель дьявола. Бог разговаривает с ним как с равным, потому что в нем восстанавливается изначальное подобие человека Богу. А это и есть спасение. Вы, возможно, носите символ спасения на шее – крест. Что это значит?
Благодатное и благодарное страдание – страдание перерожденное, осмысленное и потому спасительное. Оно не легче физически, может, даже не легче духовно, но не темно, а просветлено, потому что в нем мы соединились со Христом. Поэтому, как и всегда, когда человек ощущает присутствие Бога, возникает непроизвольное желание благодарить и хвалить – сквозь страдание. Вслушайтесь, разыщите в глубине себя это чувство.
Жалоба Богу – свидетельство удаленности от Бога, вблизи Него жалоба превращается в хвалу. Страдание, которое было просто несправедливостью, превращается в своего рода милость, которая выше справедливости. Это значит, что, хотя пути Господни по-прежнему превыше нашего разумения, мы как-то их ощутили внутри себя. Этот ответ Иову выходит за пределы нашей жизни, открывая ее как Промысел. Он больше, чем то, на что мы смеем надеяться.
Не надо пробовать утешить человека пустыми словами. Вот эту ошибку никто не смей делать. Чужого горя никто понять не может, дай Бог свое горе понять, как-то уловить, овладеть им.
И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их - сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе; а блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем.
Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу. Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья.
Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого.
Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых человек ни днем, ни ночью не знает сна, – тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.
Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их.
И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их.
Помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них!» доколе не померкли солнце, и свет, и луна, и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы. Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его.
Откровение о Боге говорит:
«Бог есть любовь», «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы». Как трудно нам,
людям, согласиться с этим. Трудно потому, что и наша личная жизнь, и окружающая
нас жизнь всего мира свидетельствует скорее об обратном.
На самом деле, где же этот свет любви Отчей, если все мы, подходя к концу своей
жизни, вместе с Иовом в горечи сердца сознаем: «Лучшие думы мои, достояние сердца
моего разбиты. Дни мои прошли; преисподняя станет домом моим. Где же после этого
надежда моя?».
Сам Христос свидетельствует, что Бог внимательно промышляет о всей твари, что
ни одна малая птица не забыта Им, и что о людях Его забота еще и несравненно
большая, настолько, что «У нас и волосы на голове все сочтены». Но где же этот
внимательный до последней мелочи промысел? Все мы подавлены зрелищем неудержимого
разгула зла в мире. Миллионы жизней, часто едва начавшихся, с невероятной жестокостью
вырываются.
Итак, зачем же дана эта нелепая жизнь?
И вот жадно ищет душа встречи с Богом, чтобы сказать Ему: зачем Ты дал мне жизнь?..
Я пресыщен страданиями; тьма вокруг меня; зачем Ты скрываешься от меня?.. Я
знаю, что Ты благ, но почему Ты так безразличен к моему страданию? Почему Ты
так жесток и беспощаден ко мне? Я не могу Тебя понять.
Ты возвращаешь человека в тление и говоришь: «возвратитесь, сыны человеческие!» Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи. Ты как наводнением уносишь их; они – как сон, как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает; ибо мы исчезаем от гнева Твоего и от ярости Твоей мы в смятении. Все дни наши прошли во гневе Твоем; мы теряем лета наши, как звук. Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим. Научи нас так счислять дни наши, чтобы нам приобрести сердце мудрое. Обратись, Господи! Доколе? Умилосердись над рабами Твоими.
В день скорби моей ищу Господа; рука моя простерта ночью и не опускается; душа моя отказывается от утешения. Вспоминаю о Боге и трепещу; помышляю, и изнемогает дух мой. Ты не даешь мне сомкнуть очей моих; я потрясен и не могу говорить. Размышляю о днях древних, о летах веков минувших; припоминаю песни мои в ночи, беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает: неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить? неужели навсегда престала милость Его, и пресеклось слово Его в род и род? неужели Бог забыл миловать? Неужели во гневе затворил щедроты Свои? И сказал я: «вот мое горе – изменение десницы Всевышнего».
Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего. Унывает во мне душа моя; посему я воспоминаю о Тебе... Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною. Днем явит Господь милость Свою, и ночью песнь Ему у меня, молитва к Богу жизни моей… Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего.
Псалом 41
Молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Господом печаль свою. Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе. Не скрывай лица Твоего от меня; в день скорби моей приклони ко мне ухо Твое; в день, когда воззову к Тебе, скоро услышь меня; ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня; сердце мое поражено, и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой; от голоса стенания моего кости мои прилипли к плоти моей. Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами, от гнева Твоего и негодования Твоего, ибо Ты вознес меня и низверг меня. Дни мои – как уклоняющаяся тень, и я иссох, как трава. Я сказал: Боже мой! не восхити меня в половине дней моих. Твои лета в роды родов.
Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой. Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета – всякий человек живущий… Услышь, Господи, молитву мою и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришелец, как и все отцы мои. Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде, нежели отойду, и не будет меня.
Псалом 38
Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена; Ты же, Господи, доколе? Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня ради милости Твоей.
Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал. И Он услышал от чертога Своего голос мой, и вопль мой дошел до слуха Его.
Псалом 17
Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! я вопию днем, – и Ты не внемлешь мне, ночью, – и нет мне успокоения… Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе. Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: «он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему»... Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет. Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий. Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! поспеши на помощь мне; избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою.
Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день и ночь? Доколе врагу моему возноситься надо мною? Призри, услышь меня, Господи Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным.
Господи! услышь молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей; услышь меня по правде Твоей и не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих. Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою, принудил меня жить во тьме, как давно умерших, – и уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое. Простираю к Тебе руки мои; душа моя – к Тебе, как жаждущая земля. Скоро услышь меня, Господи: дух мой изнемогает; не скрывай лица Твоего от меня, чтобы я не уподобился нисходящим в могилу. Даруй мне рано услышать милость Твою, ибо я на Тебя уповаю. Укажи мне путь, по которому мне идти, ибо к Тебе возношу я душу мою.
Не скрой от меня лица Твоего; не отринь во гневе раба Твоего. Ты был помощником моим; не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой! ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня.
Восстали на меня свидетели неправедные: чего я не знаю, о том допрашивают меня; воздают мне злом за добро, сиротством душе моей. Я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою... Я поступал, как бы это был друг мой, брат мой; я ходил скорбный, с поникшею головою, как бы оплакивающий мать. А когда я претыкался, они радовались и собирались; собирались ругатели против меня, не знаю за что, поносили и не переставали; с лицемерными насмешниками скрежетали на меня зубами своими. Господи! долго ли будешь смотреть на это? Отведи душу мою от злодейств их, от львов - одинокую мою…
Сердце мое трепещет; оставила меня сила моя, и свет очей моих, – и того нет у меня. Друзья мои и искренние отступили от язвы моей, и ближние мои стоят вдали. Ищущие же души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели моей и замышляют всякий день козни… На Тебя, Господи, уповаю я; Ты услышишь, Господи, Боже мой.
Господи, Боже спасения моего! днем вопию и ночью пред Тобою: да внидет пред лицо Твое молитва моя; приклони ухо Твое к молению моему, ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней. Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил меня. Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, и не могу выйти. Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня, всякий день окружают меня, как вода: облегают меня все вместе. Ты удалил от меня друга и искреннего; знакомых моих не видно.
Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать; вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего… Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его, – утешителей, но не нахожу. И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом.
Помилуй меня, Господи, ибо тесно мне; иссохло от горести око мое, душа моя и утроба моя. Истощилась в печали жизнь моя и лета мои в стенаниях; изнемогла от грехов моих сила моя, и кости мои иссохли… Видящие меня на улице бегут от меня. Я забыт в сердцах, как мертвый; я – как сосуд разбитый, ибо слышу злоречие многих... А я на Тебя, Господи, уповаю; я говорю: Ты – мой Бог. Яви светлое лицо Твое рабу Твоему; спаси меня милостью Твоею.
Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?
Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, –благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей.
Произведение родилось из опыта жизненной катастрофы и опыта веры его создателя. Проблема обнажена до основания во всей своей остроте. С книгой Иова по беспощадности и силе, с какой в ней ставится вопрос о страдании, можно сравнить лишь произведения Достоевского.
Из-за спора Иова с Богом он – одна из самых поразительных фигур Ветхого Завета. Три человека, убеждающие его, знают Бога как своего Владыку: Бог вправе делать то, что Он сделал с Иовом, Бог прав во всем, что бы Он ни делал, потому что Он Господь всего. Но именно этого-то Иов и не может принять, потому что знает Бога иным. По своему духовному опыту он уже знает, что Бог не просто властелин. Но потому, что Бог еще ничего не сказал о Себе Самом, все это – область надежды, пророческое прозрение, а не само откровение Бога в Его отцовстве.
Иов чувствовал, что неpазpешимое напpяжение между Богом, Каким Он виделся ему в пеpеживаемой им тpагедии, и Богом, Какой Он есть в pеальности, не могло быть pазpешено пpосто идеологической диалектикой, pечами его дpузей, котоpые объясняли ему, почему пpав Бог. Он еще не знал, что пpоизойдет, но знал: что-то должно пpоизойти, иначе эта тяжба – Бог пеpед судом человека и человек пеpед судом Бога – неpазpешима.
И начал Иов и сказал:
Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!
Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.
Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.
Ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне.
Посмотрите на меня и ужаснитесь, и положите перст на уста.
Дни мои быстрее гонца, - бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу. Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды.
Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?
На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою, которые ждут смерти, и нет ее?
Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? и какой конец, чтобы длить мне жизнь мою?
Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя?
Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника?
Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне. Когда ложусь, то говорю: «когда-то встану?», а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.
Дни мои прошли; думы мои - достояние сердца моего – разбиты. Если бы я и ожидать стал, то преисподняя – дом мой; во тьме постелю я постель мою; гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя.
Вспомни, что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится видеть доброе. Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, - и нет меня.
О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно, верно, перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы.
Жалкие утешители все вы! И я мог бы так же говорить, как вы, если бы душа ваша была на месте души моей. Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня. Зачем и вы преследуете меня, как Бог, и плотью моею не можете насытиться?
Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил.
Сколько у меня пороков и грехов? покажи мне беззаконие мое и грех мой.
Вот, я кричу: обида! и никто не слушает; вопию, и нет суда.
Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его! И это уже в оправдание мне, потому что лицемер не пойдет пред лице Его!
Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей. Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?
Для чего скрываешь лицо Твое и считаешь меня врагом Тебе?
Как оправдается человек пред Богом? Если захочет вступить в прение с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи. Тем более могу ли я отвечать Ему и приискивать себе слова пред Ним? Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать, а буду умолять Судию моего.
Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас.
Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним?
Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным. Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою.
Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета.
Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое,
посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?
Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь и не сухую ли соломинку преследуешь? Ибо Ты пишешь на меня горькое и вменяешь мне грехи юности моей, и ставишь в колоду ноги мои и подстерегаешь все стези мои, – гонишься по следам ног моих.
Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет.
Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу? Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое, ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня; и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих.
Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде, нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.
Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать?
И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!
Многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое. О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим! Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный.
О, если бы кто выслушал меня! Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне, и чтобы защитник мой составил запись.
Тогда зови, и я буду отвечать, или буду говорить я, а Ты отвечай мне.
Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним, – и я навсегда получил бы свободу от Судии моего.
Он знает путь мой; пусть испытает меня, – выйду, как золото.
Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его.
И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал:
Жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою, что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих, не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи!
О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне.
Но где премудрость обретается? и где место разума? Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых. Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня. Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра. Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена. Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее и сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум.
Но гора, падая, разрушается, и скала сходит с места своего; вода стирает камни; разлив ее смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь. Теснишь его до конца, и он уходит; изменяешь ему лицо и отсылаешь его. В чести ли дети его - он не знает, унижены ли - он не замечает. Но плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает.
Слова Иова кончились.
Что беснуешься, душа моя, и что мятешься, как помешанная? Этим самым показываешь, что ты больна. Ибо если б не была больна, то не страдала бы. Что сам демон может сделать такой душе больше того, что она сама себе делает?
Болезнь посылается иногда для очищения согрешений; а иногда для того, чтобы смирить возношение. Я видел тяжко страждущих, которые телесным недугом, как бы некоторою епитимиею избавились от страсти душевной; и я прославил Бога, брение брением исцелившего.
Согрешившему невозможно избежать грядущего суда без добровольных в сей жизни болезненных трудов, или без страданий от невольных бед.
Креста для человека Бог не творит. И как ни тяжек бывает у иного человека крест, который несет он в жизни, а все же дерево, из которого он сделан, всегда вырастает на почве его сердца.
Мы должны без самооправдания переносить всякое злострадание, всякое неудобство и всякое утеснение, никого из людей не обвиняя в этом, но принимая все скорби, как посланные от руки Божией к очищению грехов наших, к исправлению нашему, и больше всего к смирению возносительного мудрования нашего.
Самые острые страдания – от греховной злобы, самолюбия, ревности, желания мести; всякий грех несет в себе боль и скорбь. Виноват ли Бог в этих страданиях? Хотели бы мы, чтобы грех не влек за собой боль, т. е., чтобы грех не искупался, чтобы мир утонул в грехе? – «Грехи наши горят и сгорают скорбями».
Ты колол сердце мое стрекалом Своим, чтобы не было мне покоя, пока не уверюсь в Тебе внутренним зрением.
Как земля не может плода приносить сама по себе, без осеменения и орошения, так невозможно человеку приносить плоды добра без злострадания и смиренномудрия.
Откуда такая мысль прохладно идти путем Божиим? Или намереваешься устроить себе иной особенный путь, и по нем идти не страдая? Никто не восходил на небо, живя прохладно.
Добротолюбие. Подвижнические наставления Св. Исаака Сирианина.
Это общее место, давно всем известное, особенно нам, русским, что страдания полезны для души. Наши трудности и горести, если мы их несем добровольно, питают и укрепляют душу, они непосредственно превращаются в богатства духовные; это благодатный ветер, надувающий паруса нашего духа...
Всякое духовное усилие, всякое добровольное (и даже не добровольное) лишение, отказ, жертва, страдание – обмениваются немедленно на духовные богатства внутри нас. Мужественная душа инстинктивно ищет жертвы, случая пострадать и духовно крепнет в испытаниях. Духовный наш рост зависит главным образом от того, как мы переносим страдания.
От скорби по умершим не защитит нас ни естественная наша привязанность к жизни, ни мужество перенесения страданий, ни житейская мудрость, ни даже вера, как бы ни была она велика. Но для христианина заказан путь беспросветной скорби, мрака и уныния; он должен всем напряжением своих духовных сил пройти сквозь страдания и выйти укрепленным, углубленным, умудренным.
Добро именно тогда делается добром, когда человек может устоять против несправедливости, против неправды, против страдания и все равно не отречься от своего добра. Добро именно испытывается, поддается пробе тем, что оно сталкивается со злом. Человек вырастает в совершенно новое измерение, совершенно новое величие, когда он способен встретиться лицом к лицу со страданием и еще вырасти в большую меру.
Слова «Бог посетил» могут означать даже наступление дней скорби. В ночи Бог может являть Себя не менее ощутимо, чем в безоблачные дни. Рядом с Ним страдание перестает быть лишь унизительной мукой. Эта мысль нашла свое выражение в притче о древнем мудреце Иове.
Как врач хотя производит в теле труды и страдания, однако же благодетелен, потому что борется с болезнью, а не с больным; так благ и Бог, Который частными наказаниями устрояет спасение целого. Преобразует зло и ведет к лучшему, чтоб оно, перестав быть злом приняло в себя свойство добра.
Мудрый и благопромыслительный Домостроитель дел человеческих воспользовался лукавством дьявола к обучению душ наших, как и врач употребляет яд ехидны в составе спасительного врачевства.
Для чего жизнь грешника продолжается, а дни праведнику сокращаются? для чего неправедный благоденствует, а праведный угнетается? … когда все это приходит тебе на мысль, рассуди, что судьбы Божии бездна, и, будучи заключены в божественных сокровищах, не для всех удобопостижимы.
Иногда Бог попускает нечто странное, чтобы видимо несообразным действием совершить что-либо великое и дивное.
Труд и злострадание – непременные спутники покаяния и родители смирения, рождающего покаяние, должны господствовать на земле, по самому определению Божию.
Принять смерть невозможно, она чудовищна; мы созданы для того, чтобы жить; и все же в мире, который грехом человеческим стал чудовищным, смерть – это единственный выход. Если бы наш мир греха был зафиксирован как неизменный и вечный, это был бы ад; смерть – единственное, что позволяет земле, вместе со страданием и грехом, вырваться из этого ада.
Смерть как таковая — трагедия. С другой стороны, она — освобождение. Если бы надо было жить, никогда не умирая, в той ограниченности земной жизни, которую мы знаем, был бы неизбывный кошмар. Поэтому в отпевании повторяются слова псалма: Блажен путь, которым идешь сегодня, душа, ибо тебе приготовлено место упокоения...
Мир крив, и Бог его выпрямляет. Потому страдал (и страдает) Христос и страдали все мученики, святые, преподобные – и мы, любящие Христа, не можем не страдать.
На время Бог оставляет человека для исправления другого, дабы другие, смотря на него, исправлялись.
Иногда посылаются человеку страдания безвинно для того, чтобы он, по примеру Христа, страдал за других. Иметь совершенную любовь и значит страдать за ближних.
Ты, Господи, посылаешь страдание для нашего вразумления, я прошу заменить его другим – исцели моего ребенка, и я обещаю понести это страдание в другой форме.
Когда Христос за заслуги одного говорит: «Ныне пришло спасение дому сему», то эти слова говорят о признании и в том мире, о вечности наших земных, кровных связей. Заслуги и страдания одного спасают и его близких – как утешительны и многозначительны эти слова, какую вечную ценность придают они нашей земной жизни!
Лишь ценой раны жизнь одного передается другому. Всегда эта встреча и этот дар происходят ценой страдания, ценой истощания жизни, потери жизни.
Почему болеют святые? Святой несет на себе крест всей земли, святой — это человек, который вместе со Христом несет на себе последствия человеческого греха.
Любимый, чистый, хрупкий, беззащитный — на того падет всё страдание и все последствия моего греха. По какому-то железному закону грех одного человека всегда ложится на другого, и жесточе всего, суровее всего он ложится на невинного человека.
Мы все связаны, глубоко связаны и поэтому несем ответственность. Богом установлена закономерность: мы все отвечаем друг за друга, и часто наше зло может перекинуться на других. Так устроено. И это устроено не случайно, потому что перекидывается и добро. Солидарность между людьми, связь между людьми — это великий дар.
Раз законы эти действуют, то действует и зло. Часто оно попадает вслепую, вовсе не на того, кто это породил. Мы соединены великой солидарностью. Передается все благое, все святое, все священное, все прекрасное! Но мы должны помнить, что передается и злое. Мы единая система, и когда страдает один орган, это отдается во всем организме.
При виде бедствий других, когда или болезнь кого схватывает, или поражает внезапная смерть, душа, исполняясь при этом сострадания, приходит в сокрушение, и ослепление, навлеченное на нее демоном, падает с очей ее.
Есть люди, у кого сердце глубокое, которое было глубоко вспахано – страданием и состраданием. И в такое сердце Божие слово падает, как семя, и принято бывает, словно доброй землей, питается всем – и страданием и радостью; и прорастает, и приносит плод.
Вопрос, который ставит Судья, так прост и так страшен: был ли ты человеком или нет? Ты знаешь, что такое страдание, - было ли в тебе сострадание к другим? Как ты отозвался на нужду других? Неужели они для тебя были чужие?
Готов ли я допустить в свое сердце любое страдание? Готов ли я сострадать всякому человеку, которому больно, которому страшно, которому холодно, голодно?
Мы отзываемся двояко. Мы или закрываемся, закрываем глаза, зажимаем уши, не хотим видеть; или мы перетолковываем: страдает, да! - но кто же в этом виноват? Страдает, да, - но почему я должен отозваться? Разве нет никого другого? Разве он мне самый близкий человек, или я ему? А второй способ, который мы употребляем для того, чтобы страдание не было таким острым, таким душу разрывающим, это его перестройка на гнев. Легче гневаться на неправду земную, легче гневаться на виновников страдания, а порой на того, кто страдает и требует сострадания, которого мы не хотим давать.
Если мы хотим быть Христовыми, мы должны, подобно Христу, допустить это страдание во все наше сознание, чтобы оно проникло до глубин нашего сердца. Да, вонзить страдание моего ближнего, как кинжал, в сердце, и пусть льется кровь, и пусть пронизывает нас боль, но не отвернуться, не защититься!
На зло нам надо научиться отзываться совершенной закрытостью к нему и вместе с тем - глубоким состраданием к тому, кто его совершает.
Каждый верующий должен понять, что если он остается равнодушным перед лицом зла и страдания, то он тем самым предает своего Господа.
При всяком горьком разочаровании, сопровождавшем, по милосердию Твоему, наши мирские дела, мы искали смысла своих страданий, и ничего в темноте не видели. Мы отворачивались, вздыхая, и говорили: "доколе же?"
Если есть только этот мир, то все в нем – сплошь бессмыслица: разлука, болезни, страдания невинных, смерть. Все это осмысливается в свете океана жизни невидимой, омывающей маленький островок нашей земной жизни.
Но, скажут, – разве мы не видим, что часто страдания не обращают душу человека к Богу, что они бесплодно раздавливают его и являются, таким образом, бессмысленными?
Обратимся к блудному сыну из притчи – почему страдания были спасительны? Потому что он вспомнил Дом Отца.
Говорят, что к вере людей приводит страдание, но это неправда. Я знаю многих людей, которых, наоборот, страдание отводит от веры. Все зависит от того, куда повернуто человеческое сердце.
Страдания, если они озлобляют, или принижают человека, не преображая его – только сугубое зло. Это в ответ на очень распространенное убеждение, что Церковь и Евангелие осуждают всякое земное счастье и зовут к страданиям ради них самих.
Положительную роль страдание имеет для человека только тогда, когда он его принимает, а не тогда, когда это страдание на него наложено, как пытка, которую он не понимает и не принимает. Можно страдать до крика от боли — и говорить: "Да, мне это невыносимо, но я знаю, что это имеет какой-то смысл по отношению к вечности". Но человек может кричать от боли, считая, что это совершенно напрасное, бессмысленное страдание, — потому что он ни во что не верит и, в сущности, хотел бы быть на положении животного, которому дают умереть, когда жизнь уже не в радость
Когда человек умер, очень часто оставшимся кажется, что их деятельность потеряла смысл. Жизнь, которая, хотя была тяжела и мучительна, текла потоком, становится трясиной. Образовалась пустота, и эту пустоту никогда не следует пытаться заполнить искусственно чем-то мелким, незначительным.
Мы должны быть готовы любить человека из глубины горя и страдания, как мы любили его в радости.
Мы можем смотреть в лицо смерти, если что-то придает ей смысл, если наша вера позволяет нам рассматривать смерть как один из этапов жизни.
Разница между Иовом и его друзьями. Иов – это честная, правдивая натура, ищущая «дела», а не слов, а те – люди религиозной фразы, шаблона, традиционных формул. Иов вопит о «неправде», о непонятности страданий, о благополучии грешников, о безвинных муках – и не только своих; а его друзья отвечают ему общими и лживыми фразами, для них все ясно, и, установив порядок в словах и мыслях, они считают, что установили гармонию и в мире.
Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего… Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.
Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые… Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из меньших сих, то не сделали Мне.
Выслушайте же рассуждения мои и вникните в возражение уст моих. Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите.
Утешать состраданием и не стараться убедить людей, будто “все это хорошо” — и с ними этот путь проходить. Человеку нужно, чтобы ты с ним был в его горе, на дне этого горя вместе с ним, и не убеждал его, что горя нет или что он неправ, горюя.
Наш Бог – это Бог, Котоpый стал солидаpен с нами настолько, что это повергает в ужас.
Бог в сеpдцевине истоpии, Бог с каждым, кто стpадает; Он глубже, чем кто-либо из нас, осознает стpадание, потому что может измеpить его глубину так, как мы не в состоянии ее измеpить.
Он был молодым офицеpом во вpемя гpажданской войны. Во вpемя отступления войск из Кpыма он на военном судне уходил в Константинополь. На дpугом коpабле были его жена и дети, и он видел, как этот коpабль потонул. Пеpед его глазами утонули его дети и жена...
И он запил. На это кто-нибудь может сказать: а вот Иов не запил, – ну, если вы можете сказать, смеете сказать, что Иов не запил, так вы вырастите сначала в меру Иова: он бы его не осудил.
Не в теории заблуждались друзья Иова; ошибка их в том, что они ограничились рассуждениями. А Иов взывал к Самому Богу, искал ответа там, где умолкают все слова и куда не достигает человеческий разум.
Только опыт, единственно собственный опыт может привести к чувству жизненности и правды Церкви и учения Христова. И, как ни горько сказать, – страдания обычный путь к этому.
Беседа с Х после операции рака, при непрерывных страшных болях, при полной безнадежности положения и внутри и во вне:
«Мне кажется, я поняла, для чего Бог послал нам это несчастие».
Проблемы зла, бессмыслицы, проблема, которая стоит перед человеком, когда он потерял ребенка — и не может понять: как это может быть… Человек имеет право, больше того: он обязан вглядываться в эти проблемы, вдумываться в них и разрешать их с помощью не только ума, а целостного человеческого опыта, и с помощью веры.
Несколько лет назад молодая женщина, которую поразила неисцельная болезнь, написала мне: “Молите Бога, чтобы Он дал мне мужество никогда не попытаться построить Его мнимое присутствие, чтобы заполнить ужасающую пустоту Его отсутствия”.
В своих жалобах и обвинениях Иов доходит до самого края пропасти, кажется, что вот-вот он сорвется, и тогда ничего не останется, кроме бунта. Но на самом деле — и в этом весь парадокс книги — она стоит на одной из высочайших ступеней веры, той веры, которая побеждает вопреки всему, бросает вызов самой Вселенной, идет против очевидности и теорий. Автор книги предельно искренен перед Богом, той искренностью, которая почти граничит с кощунством.
Больной раком, пострадавший в жизни во всех отношениях, как современный Иов, в бреду спрашивает у Бога: «Что же мне делать? Почему Ты поставил меня в столь трудные обстоятельства?» И Творец отвечает ему: «Я вложил в тебя Мой неугасимый огонь, и то, что ты протестуешь, то, что ты видишь, что мир устроен не так, что зло господствует и ты не можешь этого принять, это и есть тот неугасимый огонь, который Я в тебя вложил».
Я пять лет тому назад в молитве просил Иисуса Христа испытать меня, думая, что он направит меня на борьбу за Его Святое Имя. А Он дал мне вот такое испытание, и я радуюсь этому - Бог продолжает учить меня и Он ответит мне из бури. Он дал мне возможность проверить мою веру – эту мою болезнь, граничащую со смертью. И вот тут я честен перед вами: я боюсь физической смерти, я часто ее видел и даже описывал ее на своих темах. Но я не боюсь смерти духовной, ибо здесь я верую в моего Спасителя.
За эти дни я многое пережил и передумал, а главное - рядом со мной была книга Иова.
Это книга о нас с Вами.
Иов за свое благочестие имел все доступное
на земле. И вот все однажды рухнуло.
Первые главы книги Иова посвящены первым эмоциональным
взрывам человека, не понимающего - за что он наказан. Книга Иова – это вопль
человека, который уже не состоянии через свою самодостаточность справляться
с болью. «Я был спокоен, но Он потряс меня». Никакая наша праведность и богобоязненность
не утолит нашу боль, ощущение нашей неуверенности и отсутствия мужества – вот
что начинает понимать Иов.
Бог ждет от нас глубины покаяния, а покаяние – исцеляющая сила любой болезни, что мы и увидим в конце книги Иова. Иов в покаянии пред Богом и слова его кончились, потому что начинает незримо говорить в покаянии сердце человека.
Друзья мои, мы беременны Христом, может, я сказал дикую фразу, но через страдания нам надо идти к рождению. Вот какой путь прошел Иов на страницах Ветхого Завета. Наш Бог, Иисус Христос, воскресший из мертвых, первенец из первенцев, Его любовь должна заполнять нашу жизнь. Святой Августин хорошо сказал: «Мы беспокойны, пока не успокоимся в Боге». Иисус Христос жаждет нас и ждет нас, чтобы мы в страдании не восклицали «за что», а воскликнули – «я здесь, Господи». Я даже вижу, что «блаженны нищие духом» как раз и соответствует состоянию Иова в первых главах книги. Нищета – неспособность справиться со своей жизнью, хотя ты и был самодостаточен до поры до времени.
В своем исцелении я уверен, потому что Бог не зря дал мне такое заболевание, значит, я несовершенен, значит, я должен пережить это с тем, чтобы слабых духом больных привести к Богу, к покаянию. У меня не миссионерские замашки, просто я очень остро чувствую присутствие Бога в своей жизни. Мне сейчас, после 40 дней, стыдно за то кратковременное "за что, Господи", что было в самом начале. Прости меня, Господи, за слабость мою и неверие в силу Твою.
Слава Богу, для многих это труднейшее испытание - в духовное возрастание и просветление. И для них самих, и для тех, кто рядом.
Смерть приходит к человеку во всякий момент, не спрашивая у него ни согласия, ни готов ли он её встретить, ни вообще чего-либо - приходит и уводит. Но живём так, словно нет никакой смерти, и только те, кто знает, что смертельно чем-то болен, живут, всегда помня, что они смертны, и потому ценят жизнь иначе.
Я выхожу в эфир с одной целью – попрощаться
с Вами. Метастазы замучили меня, наркотики не употребляю, молюсь и плачу у себя
в комнате. Все что я писал в своих «Размышлениях» и «Притчах» - это из другого
времени. Есть Действительность, которой я благодарен Господу – те муки, что
я переношу сейчас. По моим наблюдениям около 80% жен не живут с больными раком,
я два года один, только Господь, которому я могу высказать все и помолиться
Ему. Мой сын изменил мне, моей вере, и вот он – в тюрьме. Я, как сын Божий,
не смог воспитать, и, может быть, как в Книге Судей у пророка Илии, двое сыновей
оскорбили его своим поведением. Ведь рядом был Божий отрок – Самуил. Скольких
людей я направил на путь Божий, а свои – стали врагами моими. Я пишу это всем
на форум не для того, чтобы многие с издевкой посмеялись надо мной – я уже близок
к Господу и у меня другие заботы. Я пишу Вам правду для того, чтобы Вы все за
красивыми словами о любви о Господе помнили одно – у Него своя правда насчет
каждого из нас. Узнать бы эту правду сразу и без слез!
Я молю Господа о скорой встрече с Ним и радуюсь ей. Даже
если она будет для меня очень тяжелой. Помолитесь обо мне. И еще прошу – эта
тема не для меня – а для Вас. Я свое уже пережил.
Помню ли я всегда Слова Господни и Его милосердие ко мне в Его страданиях? Какая слабая молитва моя, Господи, пред Тобою! Простите меня...
Спустя три месяца написавший эти слова скончался. Помолитесь о рабе Божьем Валентине.
Взято из писем Валентина по теме «Рак - За что, Господи? - Для того, чтобы...» и «Не отвечайте мне, ради Христа» на сайте А. Кураева.
Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей.
Где же тот свет Любви Отчей, если все мы, подходя к концу своей жизни, вместе с Иовом, в горечи сердца сознаем: Лучшие думы мои, достояние сердца моего – разбиты? И вот жадно ищет душа встречи с Богом, чтобы сказать Ему: Зачем Ты дал мне жизнь? Я пресыщен страданиями, тьма вокруг меня; зачем Ты скрываешься от меня? Я знаю, что Ты благ, но почему, почему Ты так безразличен к страданию моему? Я не могу Тебя понять...
Разве не подымается этот крик со всей земли нашей, холодной, осиротелой, полной страха, и горечи, и боли? И какой же ответ дает Бог на это вопрошание, на эту тоску?..
Со дна бездны Иов обвиняет Бога в жестокости, втайне надеясь,
что ошибается.
Доверие Иова составляет самую суть его отношения к Богу. Молчание Неба не может
поколебать праведника. Он оставляет позади умиротворенную философию и смело
спускается в самую бездну, во тьму богооставленности.
Иов восстает и страдает больше всего не столько за себя сколько за Бога. Ему и невыносимо, и горько, и страшно, что Творец, оказывается, может быть так несправедлив.
Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного.
Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?
Не перенося затруднительности обстоятельств, тотчас начинают колебаться в мыслях: имеет ли Бог попечение о здешнем мире, назирает ли за делами каждого, воздает ли каждому должное?
Безумен тот кто говорит: нет Бога. Но близок к нему и тот, кто говорит, что Бог – виновник зла. От чего же, говорят, болезни? От чего безвременная смерть? Кого же иного, кроме Бога, признаешь виновником происходящего?
Болезнь не создание Божие. Бог сотворил тело, а не болезнь. Бог сотворил душу, а не грех. Повредилась же душа, уклонившись по причине свободного стремления, всего более приличного разумной природе. Но говорят: "Почему в самом устройстве не дано нам безгрешности, так что нельзя было бы согрешить, хотя бы и хотели?" Потому, что Богу угодно не вынужденное, но совершаемое добродетельно. Посему, кто порицает Творца, что не устроил нас по естеству безгрешными, тот предпочитает природе разумной неразумную.
Перестанем поправлять Премудрого.
Он попускает свободной воле творить зло; ибо то, что делается по принуждению, не разумно и не является добродетелью.
Если есть свобода в человеке, которая Богом ему дана, Бог уже не имеет права стать на пути и эту свободу изничтожить. Получилось бы так: Бог вас делает свободными; в тот момент, когда вы этой свободой пользуетесь не так, как Ему нравится, Он бы вас приплюснул — и вас бы не стало. Это же хуже концентрационного лагеря! Мы жили бы просто под дамокловым мечом все время: дескать, вот убьет — не убьет, убьет — не убьет... Спасибо за такого Бога!
Есть пословица: человек предполагает — Бог располагает... Это неправда: Бог, по Своей любви, как бы применяется к тому, что решит человек, но Он не поступает так, как мы, люди. Мы отворачиваемся, отходим, — Бог не отходит, Он остается верен.
Человек никогда не был бы образом и подобием Божиим, если бы он не имел свободы. Это тяжелый дар, горький дар, но это великий дар.
Для чего Творец вообще позволял демоническим существам восстать против вселенской гармонии? Христианский ответ указал бы на свободу как главное условие существования мира. В свободе создана тварь, в свободе же она удаляется от Сущего и в свободе возвращается к Нему. В Книге Бытия Бог видит мир уже прекрасным и завершенным, ибо Сущий пребывает над временем. Для человека же мир еще творится, проходя через трудные стадии восхождения.
Каждому из нас хотелось бы, чтобы высшая Творящая Любовь истребила, искоренила зло из мира в одно мгновение, как бы по волшебству. Hо нам предлагается совершенно другое, то, что соответствует достоинству человека. Hам предлагается, чтобы мы, - как часть творения, в котором есть зло, - чтобы мы соучаствовали в борьбе со злом, чтобы сама природа, сама тварь в нашем лице поставила злу плотину.
Какая же участь мне от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес?
Я иду вперед – и нет Его, назад – и не нахожу Его; делает ли Он что на левой стороне, я не вижу; скрывается ли на правой, не усматриваю.
Иов готов погибнуть от руки Божией, лишь бы прекратилась его пытка и разрешилась загадка его участи.
Много путей божественного Промышления, и их нельзя ни выразить в слове, ни постигнуть умом.
Христос вовсе не объясняет, почему и отчего все произошло, потому что мы Его не поймем, потому что иррациональное не может быть рационально объяснимо. Объяснить зло — значит сделать зло обоснованным, а оно необоснованно. Темной стихии надо противостоять. Христос учит нас не тому, как произошло зло в мире, а тому, как жить в мире, где есть зло.
"Слушаться" в первую очередь означает "слушать", прислушиваться: начинается это с признания, что пути Божии – не наши пути, и Его мысли – не наши мысли. Если мы осознаем, что Тот, к Кому мы прислушиваемся – Живой Бог, что мы принуждаем себя исполнять непонятную нам волю Бога Живого, – то постепенно через это послушание мы начинаем прозревать замысел Божий, Его мудрость, Его пути.
И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?
И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня.
Обратимся к Авелю, который не сделал никакого зла и, однако, потерпел то, чему подвергаются тягчайшие грешники. Этот праведник страдал не за что-либо другое, а за то, что был праведен. Почему же ты знаешь, не эта ли причина и теперь возбудила против тебя диавола?
Дьявол не стал бы приступать к тебе, если бы не видел тебя на высшей степени чести. По этому самому и вооружился против Иова, когда увидел его увенчанным и прославленным от Господа всяческих. О, это зверь лукавый, и никогда не приходит в отчаяние; и это, конечно, служит к величайшему нашему осуждению, что он никогда не отчаивается в нашей погибели, а мы отчаиваемся в своем спасении.
Ничто так не любезно диаволу, как видеть человека казнимым. Когда же это бывает ему попущено, он, подобно буре, налетает на тех, на коих по попущению Божию получил власть, придумывая одни за другими наведения им страданий за произвольные страсти, не повеление Божие исполнить хотя, но желая насытить свою к нам страстную ненависть.
До известной ли меры попускается сатане, или сколько хочет нападать на нас? Если бы дозволено ему было нападать, сколько хочет, то истребил бы всех. Потому, что его это дело и такова его воля. Но Бог, Который знает крепость сосудов человеческих, в разных мерах попускает действовать сопротивной силе.
Власть над нами дается с двоякой целью: или для наказания, когда мы грешим, или для славы, когда испытываемся, как это сделано было относительно Иова
К вопросу о дьяволе … Я не только уверен, что он существует, но думаю, что в жизни это видно. Есть зло, которое не имеет природного происхождения, сатанизм, сидящий в человеке, воля к злу, абсурдная, противоестественная.
Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
Мне представляется Бог ответственный. И самый предел этой ответственности, которую Бог берет за жизнь и за Свои поступки, за Свой творческий акт, — это Воплощение, то, что Бог делается человеком, входит в историю и до конца погружается в ее трагизм, и где-то разрешает этот трагизм. Он его не разрешает внешне, в том отношении, что на земле смерть, болезнь, страдание продолжают косить людей. Но отношение человека к человеку может стать глубоко иным; отношение к собственному страданию может быть совершенно иным; отношение к страданию другого опять-таки глубоко изменяется от этого. Такой человек — пусть он будет исторически уничтожен, разбит — не побежден. Он достиг полной меры своего человечества — а это, действительно, победа над злом гораздо большая, чем если бы просто зла не было.
Отвергнутый и преданный людьми. Бог страдает. Это страдание — боль неразделенной любви, оно свидетельствует о сокровенных узах, связующих творение и Творца. Мы нужны Ему! Не чудо ли? В силах ли мы понять эту мысль? Уже не черви мы, попираемые ногами, не забытый островок мира, а дети Божии, которых Неизреченный держит на руках, которых Он с болью проводит через испытания, чтобы обратить к раскаянию.
Господь отвечал Иову из бури и сказал:
Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне. Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны? Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной? Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?..
Будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему.
И отвечал Иов Господу и сказал:
Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду.
Точка, где в этой буpе Господь, не точка "покоя". Он в той точке, котоpую можно бы назвать центpом циклона – не в месте покоя, а в месте pавновесия, возникающего от максимального напpяжения и столкновения.
Когда Иов в итоге оказывается лицом к лицу с Богом, Бог не отвечает ему, Он не объясняет ему подpобно Свое отношение к стpаданию, к смеpти, к жизни, к тому, как разворачиваются человеческие тpагедии. Он ставит Иова пеpед лицом всей тайны Твоpения и вопрошает: где ты, обвиняющий Меня, стоишь в тpагедии Истоpии? Ты Мне говоpишь, что не можешь молиться, потому что Меня там нет; а ты? Ты-то где?
Бог, без слова оправдания, раскрыл перед Иовом судьбы и пути Свои. И когда Иов лицезрел эти Божий таинственные пути, он только мог поклониться в благоговении перед Богом. Он лицезрел неописуемую Божию красоту, и он принял все, все без остатка.
Мы плачемся о нашей жизни, мы вопрошаем Бога: а правы ли Твои пути, Господи? А святые стоят перед Тем же Богом, и мы видим, что они стоят, пройдя не только то, что мы переживаем, но пройдя путь иногда бесконечно более страшный. И стоят они во всей красе людей, которые последовали за Христом и в предсмертный ужас Гефсиманского сада, и на Голгофу, на верную смерть, и в страшную богооставленность. Святые прошли все и воскликнули Богу уже на земле, из глубины скорби, из самой гущи своих страданий: Прав Ты, Господи, во всех путях Твоих!..
Иов призывал Бога, и Господь явился ему. Он не дал ему отчета, не дал никакого объяснения, а только прикоснулся к нему, и это было для него спасительным. Он восстал и ожил.
Когда рушатся все наши надежды и расчеты, когда рассыпается то, что привлекает сердце и кажется нам прекрасным, именно тогда, если мы продолжаем взывать к Господу, Он приходит и все совершает.
И отвечал Господь Иову из бури и сказал:
Препояшь, как муж, чресла твои: Я буду спрашивать тебя, а ты объясняй Мне. Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?
Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром? Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперед не будешь. Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?
Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Крепкие щиты его - великолепие; они скреплены как бы твердою печатью; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов. Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости. Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его, кто же может устоять перед Моим лицом?
И отвечал Иов Господу и сказал:
Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне.
Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле.
Под символами Левиафана, Рахава, Змея, Бездны и Моря Библия подразумевает богоборческий Хаос. Но Левиафан — тварь, и Бог лишь до времени дал ему возможность возмущать Вселенную.
Как можно бы было нам осмелиться противостать такому страшному супостату рода нашего, если бы державная десница Бога Слова не обымала нас, не ограждала, и не покрывала? Как бы выдержало человеческое естество наветы его? Ибо как говорит Иов, кто открыет лице облечения его?.. Сердце его ожесте аки камень, стоит же аки наковальня неподвижно… Все высокое зрит сам же царь всем сущим в водах. Вот против кого у нас брань, брате! Вот каким изобразило слово этого тирана!
И было после того, как Господь сказал слова те Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину:
Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов. Итак пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов.
Ропот не лишил его праведности в очах Божиих. Напротив, друзья его, как выясняется, «говорили не так верно». Это может означать только одно: Богу неугодна успокоенность человека перед лицом страдания и несовершенства.
А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в твою правую щеку, обрати к нему и другую… Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
Вопросы Иова разрешены только пришествием Христа.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Начинается Нагорная проповедь словом «блаженны», то есть счастливы, имеют полноту жизни, а кончаются обетования блаженства так: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах». О ком же говорит Господь? Он называет счастливыми плачущих, гонимых за правду, и говорит нам, что в самом страдании Господь с нами пребывает.
К душе скорбящего являет Господь великое человеколюбие, соразмерно с жестокостью страданий в скорби его.
Добротолюбие. Подвижнические наставления Св. Исаака Сирианина.
В Христе Бог и человек оказались едины, и тpагедия, в котоpой лицом к лицу сошлись Бог и Иов, сгустилась в одной человеческой личности и в одном Божественном Лице. Он встал пеpед Богом в полной солидаpности с человеком – и от того умеp. Он встал пеpед человеком в полной солидаpности с Богом – и вместе с Богом Он был отвеpгнут, осужден умеpеть на Кpесте... Вот место, какое занимает Господь.
Природа не дает нам свидетельств о благости Творца. Природа сурова, жестока… Об этом говорит нам апостол Павел: «Вся тварь стенает и мучается, ожидая откровения сынов Божиих», то есть нас, людей. Оказывается, человек должен своим развитием что-то сделать для природы как часть ее, чтобы привести к будущему.
Вся история становится диалогом между Христом и человечеством, между Его призывом и нашим ответом. На нас лежит высочайшая ответственность, человек должен быть руками и глазами Бога, и сердцем Бога, и сеять добро.
Блаженный Иов, подвижник благочестия, один вытерпел те невыносимые беды и, приняв бесчисленные стрелы от лукавого демона, остался не уязвленным, и, испытав на теле своем все страдания вселенной, от этого явился еще светлее. Он нанес диаволу смертельную рану, доказав, что он напрасно усиливается и идет против рожна.
Иоанн Златоуст. Беседы на Книгу Бытия. Беседa XXIII.
Можно сказать, что в Ветхом Завете у Иова мы находим первое пророческое видение отцовства Божия и того спасения человечества, которое может быть осуществлено только кем-то, кто равен и Богу и человеку. Когда Иов с обличением обращается к Богу и говорит: Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на нас обоих, мы видим в нем человека, превзошедшего своих современников в понимании, но у него еще нет почвы для утверждения своей веры и своего знания, потому что Бог еще не говорил во Христе.
Где тот, который перед лицом человека, пылающего недоумением и гневом против Бога, встанет и согласится быть, вместе с Богом, предметом этого гнева, этого недоумения? Где он?.. Иов не видел Его воочию. Он Его ждал сердцем и верой; но мы Его познали: это Христос. Человек, Который взял на Себя всю тяготу человечества и вместе с ним предстал перед Богом, взяв на Свои плечи всю ответственность перед Ним за человеческое отпадение, за человеческое падение, за грех каждого. И это также – Бог, Который вошел в мир, бывший в недоумении, во гневе против Бога; Он вошел в этот мир и принял на Себя ненависть мира против своего Бога, и умер на кресте от этой ненависти.
Да – и Бог, и Человек: Бог – Он как равный кладет Свою руку на плечо Отчее и влечет Его к примирению. Человек – Он кладет Свою руку на плечо раба и приводит его в Отчий дом как брата.
Божественное страдание и соответствующее ему действие – общие для души и тела. И это их совместное страдание становится некой таинственной связью и единением с Богом, чудесно поднимая над дурными и земными страстями даже тело.
Григорий Палама. Слово в защиту священно-безмолвствующих. Триада 2.
Многополезно и спасительно для души подвергаться оскорблениям и бесчестиям ради Бога, того ради, что, может быть, чрез многие страдания и бесчестия, хоть малою некою черточкою, подражателем соделаюсь страдания Бога моего. И всякий раз, как вспомнишь об оскорбивших тебя, от души и искренно молись о них, как о доставивших тебе великие блага, отнюдь не ропща на них.
Я доселе еще раб. Но если пострадаю, - буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным. Я имею в виду выгоду: простите мне, братья! Пустите меня к чистому свету: явившись туда, буду человеком Божиим. Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего.
Я желаю страдать, но не знаю, достоин ли.
Признак, что мы Христовы – наши страдания. Соприкосновение с миром и погружение в него дает боль последователям Христа, а безболезненными себя чувствуют только дети мира сего.
Мы не поняты, оставлены, отвергнуты, преданы, забыты, окружены клеветой, унижены и оплетены сплетнями, и так далее, — умеем ли мы поступить, как Христос?
Прощение начинается в момент, когда человеку, который всей своей тяготой, своей жестокостью, своей безответственностью раздавил нас, мы говорим: "Я тебя принимаю. Я тебя принимаю, я тебя беру на свои плечи, как Христос взял крест"... Наше прощение получает преображающую силу. Когда зло, словно нож, врезается в душу или тело человека, – жертва, страдая, приобретает подлинную Божественную власть простить, сказав Богу: "Господи, по Твоему примеру, по Твоему учению я простил. Тебе нечего взыскать с него...".
Если бы мы надеялись больше, то, когда нам перепадает страдание, скорбь, унижение и т.д., мы могли бы отзываться так, как древние христиане делали: Слава Богу! я получил над этим человеком, над этим людьми власть прощения...
Сойдите, если нужно, в самые мрачные задворки ада, как Я сошел... Для многих в наши дни ад – это старческие дома, психиатрические больницы, тюремные камеры, колючая проволока вокруг лагерей... Идите в самые глубины беспросветности, одиночества и отчаяния, страха и мучений совести, горечи и ненависти. Сойдите в этот ад и оставайтесь там, живые, как Я это сделал. Я был приговорен к смерти как уголовник, был покинут людьми, даже друзьями, отвергнут теми, кто Меня превозносил и поддерживал. Потому что Я до конца захотел быть солидарным с людьми, которых Я пришел отпустить на свободу.
Скорбями истребляются грехи наши, «нет скорбей – нет и спасения» (слова преп. Серафима).
Есть разлука на земле, есть горечь разлуки, но нет в смерти разлучения от Бога. Бог — Спаситель мира... Мы предстаем перед Тем, Кто есть Спасение.
Там, где горит страдание, там, где пламенеет искушение, там, где ужас смерти охватывает людей – Бог в их среде, не чужой, не спасающий извне, без участия в их страдании. Наш Бог сошел в нашу среду, Он приобщился всему, что составляет человеческую судьбу. В самые глубины человеческого ада Он сошел, и там возвестил свободу и победу Божию, и новую жизнь людям.
Раз смерть стала путем Христовым, она в каком-то смысле теряет свое «жало». Это относится и к страданию. Цель наша лежит, разумеется, не в страдании, а в победе над ним, в просветлении духа. И в этом есть, пусть слабое, подобие и отражение победы Господа над смертью. Уход из жизни многих праведных людей я так и переживал: как одоление смерти.
За что думал ты обвинять Творца, то самое обратилось для тебя в побуждение к большей благодарности.
Когда, по домостроительству Божию, бываешь в скорбях, в страданиях, в язвах, тогда начинаешь благодарить за свое несчастие в мире, за то, что по сему поводу оказываешься послушным Христовой заповеди.
Но как тот, кто находится в болезни и мучениях, может воздавать благодарение Господу? Если три отрока, вверженные в печь, и другие, находившиеся в узах и в бесчисленных иных бедствиях, не преставали благодарить, то тем более могут это делать те, которые находятся в болезнях и одержимы тяжкими недугами.
Я видел лежащих на одре, которые в самом страдании утешаемы были действием Божественной благодати или чувством умиления; и сим утешением отражали болезненные ощущения, и в таком были расположении духа, что никогда не хотели избавиться от недуга.
Погребальная служба начинается словами «Благословен Бог наш…». Мы стоим перед лицом смерти, но смерть больше нас не пугает, когда мы смотрим на нее через Воскресение Христа.
Чтобы благодарить теперь за страдания, чтобы благодарить теперь за скорбь земли, надо уже ее видеть прославленной, надо уже прозреть победу Господню, иначе наше благодарение кощунственно, и мы не благодарим, мы бессильны благодарить.
В таинстве веры мы знаем, что победа уже одержана, что всякое страдание уже побеждено, что всякая смерть имеет смысл, что всякая трагедия включена в богочеловеческое становление, где она обретет вечный смысл. Мы уже можем сказать с мучениками, которых упоминает Апокалипсис: Прав Ты, Господи, во всех путях Твоих...
Не напрасно лилась наша кровь, не напрасно терзалось наше сердце, не напрасно рвали нашу плоть, не напрасно мы вошли во тьму; в сердце этой тьмы — свет Христов; Ты был прав, Господи; за все благодарим!..