игумен
Петр (Мещеринов)
Читая "Дневники" о. Александра Шмемана.
Для многих из нас «Дневники» о. Александра Шмемана стали одним из самых сильных духовных и литературных впечатлений прошедшего год. Отцу Петру Мещеринову удалось очень точно и емко выразить то, что чувствовали многие православные христиане, читая эту замечательную книгу.
Игум. Петр (Мещеринов)
Читая "Дневники" о. Александра Шмемана
Книгу дневников о. Александра Шмемана я читал, как будто пил чистую свежую
воду. По мере приближения книги к концу я всё больше жалел, что дневников
только один том... жалко было, когда книга кончилась, не хотелось расставаться
с нею. Дневники о. Александра - это светлая атмосфера, прямая постановка вопросов,
честные ответы на них. Для меня было большой радостью подтверждение многих
моих мыслей и интуиций, выраженных ясно и чётко, и вдобавок, человеком, чей
церковный авторитет очень значим. Книга может многим людям послужить неким
ответом - как жить в Церкви? Православные христиане нередко задают этот вопрос.
Общины как-то не складываются, индивидуальный аскетизм ожидаемых плодов не
приносит, консерватизм и охранительство, с одной стороны, некий порыв к обновлению,
с другой - со временем перестают увлекать, часто превращаясь в утомительную
форму или "род деятельности" без живительного Христова содержания...
И вот нам пример - жизнь о. Александра, запечатлённая в его дневниках. Не
нужно ломать внешние сложившиеся традиции, а нужно осмыслить их, довести до
их истока, то есть - жить Христом, самому, лично и ответственно, быть Его
Церковью. Наполнить каждую минуту своей жизни радостным переживанием уже данного
нам в Церкви Царства Христова, включать в него и культуру, и современность,
и всё то, с чем соприкасается человек - вот путь, возможный для каждого. Этот
путь потребует от нас напряжённого осмысления, а порой и переосмысления, многого
в нашей личной и общецерковной духовной жизни; но только это, на мой взгляд,
приводит человека к Богу, к самому себе, к честности перед собою, даёт в человеке
место Духу Святому. Когда Он касается нашего сердца, всё обретает смысл -
мы уже в Царстве Христовом; а без этого ни внешняя церковность, ни охранительство,
ни обновление, ни что бы то ни было гроша ломанного не стоит. С опытом этого
касания Духа Истины человеку я встретился на страницах дневников о. Александра;
именно этот опыт - главное содержание их.
* * *
"Лично я вообще бы отменил
частную исповедь, кроме того случая, когда человек совершил очевидный и конкретный
грех и исповедует его, а не свои настроения, сомнения, уныния и искушения"
(стр. 35). О. Александр
не раз возвращается к этой теме, он пишет, что ему тяжело исповедывать и вести
частные духовные беседы с людьми. И я не люблю исповедывать - может быть,
потому, что в Русской Церкви исповедь "привязана" к Причастию. Для
людей воцерковляющихся это неплохо; но не застряла ли наша церковная жизнь,
наша литургическая и покаянная практика только лишь на уровне воцерковления?
Сознательная, свободная, зрелая христианская жизнь подменяется у нас перманентным
"детским садом"... Отделить исповедь от Причастия, как это сделано
в Американской Церкви, к которой принадлежал о. Александр? Это может быть
и весьма полезным - воспитается самостоятельность, уменьшится клерикализм.
В древности исповедовались крайне редко, когда действительно совершали грехи...
а причащались часто. А сейчас что исповедуют? Не так посмотрела, не то подумала,
во время молитвы пукнула, на акафисты регулярно не получается ходить, нет
у меня слёзного покаяния, студ лица, редко ощущаю вездеприсутствие Божие,
воспоминание плохих песен, отсутствие желания оказывать странноприимство бомжам,
в пост носила светлую одежду, бидон с крещенской водой на пол поставила, с
мужем ругаюсь, он у меня неверующий, венчаться не хочет, вербу засохшую прошлогоднюю
выбросила, дети меня, батюшка, не слушаются, старший не хочет в Церковь ходить,
к Причастию готовилась, во всём грешна, нет постоянной Иисусовой молитвы (а
крыльев нет за спиной, интересно, посмотрела ли, может тоже в этом покаяться),
а вот это, батюшка, даже не знаю, грех или не грех, сами рассудите... о-о-о!!!
вот слушаешь всё это (а всё это примеры из практики) и думаешь: а на кой ляд
они нужны, такие вот исповеди... только мучить священника (представьте какой-нибудь
Великий Четверг, пятичасовую исповедь) и цементировать себя в совершенно неправильном
понимании христианства...
Есть и "светлые исповеди", как их называет о. Александр - когда
человек действительно кается в своих грехах перед Богом (а не пересказывает
брошюру свт. Игнатия Брянчанинова), с пониманием того, что он делает. Таких
исповедей мало, но они - праздник для священника. Но часто бывает, что поисповедавшись
несколько раз "светло", человек скатывается со временем к утомительному
обрядовому "отчёту о проделанной работе" перед Причастием.
* * *
"Я не могу отделаться
от убеждения, что Церковь (Православная, хотя и не только она, конечно) съедается
"благочестием". Вся эта болтовня о монашестве, об иконах, о духовности
- до какой степени всё это мелко, фальшиво, есть игра самолюбий... Мы живём
в мире подделок" (стр.
575). Вот как раз листаю толстенную, хорошо изданную книгу - "Молитва
Иисусова: опыт двух тысячелетий". Том второй, первый уже вышел, а ещё
два ожидаются. Чего только нет в этой книге! И плохая Америка, и материалистический
Запад, и воспоминания (совершенно бытовые) о митрополите Питириме, и Данилевский,
и Достоевский, и Drang nach Osten, и русский народ самый духовный, и держаться
за традицию и противостоять обновленчеству, и ужасный Пётр I... но, спрашивается, при чём тут Иисусова молитва? Это всё
равно, как если я напишу книгу о дифференциальном и интегральном исчислении,
и буду в ней пространно рассуждать о рельефе дна Атлантического океана, о
соотношении политических партий Великобритании в XIX веке, об особенностях дизайна города Сингапура, о садоводстве, о
различии зимнего и летнего дизельного топлива etc. etc. (при том, что я ничего, собственно, не
смыслю ни в дифференциальном, ни в интегральном исчислении). Да и зачем писать
многотомники об Иисусовой молитве? Не достаточно ли о ней написано? Не лучше
ли ею скромно заниматься? - Очень точно определил о. Александр. Это подделки
и болтовня. "Христианство
"болтающее" - это, в сущности, новая глава в его истории. Когда
люди поставили "проблемы", они перестали радоваться, благодарить
и молиться" (стр. 93).
* * *
"Только тот, кто благодарит,
знает жизнь" (стр.
200). Интересно с этой точки зрения посмотреть, какие у нас самые распространённые
отношения с Богом. Во-первых, это "дай". Мы постоянно у Бога просим,
того или другого, духовного или материального. Дай здоровья, благополучия,
успехов, дай спасение, дай молитву, не дай того, огради от этого, и т.д. Во-вторых,
"прости". Мы приучены постоянно каяться пред Богом, даже если в
данную минуту нам каяться не в чем. Этого мы боимся даже больше, чем когда
нам действительно есть в чём каяться: как же, мы не видим своих грехов, а
значит, впадаем (или уже впали) в прелесть... и начинаем искать, в чём мы
согрешили в текущую минуту и выдавливать из себя покаяние в некоей "всегреховности".
Прочтите вечерние молитвы - третью, последнюю: зачастую мы каемся в том, чего
вовсе не делали и не думали. Четвёртую молитву ко Причащению даже часто опускают
из молитвословов (или редактируют): там такое понаписано, что, кстати говоря,
вообще не совместимо с Причащением... а мы читаем всё это и понуждаем себя
выжимать из себя соответствующие чувства (это называется "аскетическим
подвигом"). Сравним количество покаяния и просьб и количество благодарения
Бога в наших всегдашних молитвословиях - утреннем, вечернем и Правиле ко Причащению.
Соотношение далеко не в пользу благодарения. А между тем, без благодарения
и наши просьбы, и наше покаяние становится мелочными и утомительными. Любовь
к Богу очевидно выражается в благодарности больше, чем в просьбах. Современная
церковная жизнь (и современные церковные учители) не учат нас прежде всего
благодарить, славословить Бога, радоваться Ему, а потом уже надоедать Ему
прошениями и покаяниями. Почему? Не знаю. Какой-то акцент сместился. Это смещение
могло бы выглядеть так:
- Отче наш, Иже еси на небесех!
Хлеб наш насущный даждь нам днесь,
И остави нам долги наша...,
И не введи нас во искушение,
Но избави нас от лукаваго. Аминь.
- Всё?
- Ах, да, точно-точно, там ещё есть, спасибо, что напомнили:
Да святится имя Твое,
Да придет Царствие Твое,
Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли...
* * *
О причащении. "Размышления...
о странном, таинственном отталкивании от него в Церкви (на Афоне - "не
приобщаются", у нас в Церкви - подозрительность к ищущим "частого
причащения"). Мистически - это центральный вопрос. Превращение причастия
в "священное", в табу и тем самым парадоксальная его "натурализация"
(как "страшного", требующего "очищений" и пр.). Неслышание
абсолютной простоты - "приимите, ядите...", простоты и смирения,
которые одни "соответствуют" абсолютной же трансцендентальности
Евхаристии"(стр. 468).
А вот мнение одного архиерея по этому поводу. Позволю себе привести его потому,
что это не келейное высказывание, а публичное интервью, данное одному из средств
массовой информации:
Сегодня - Чистый четверг, день, в который все православные по традиции причащаются
Святых Христовых Таин. Именно в четверг накануне Своих крестных страданий
Христос совершил Тайную вечерю и заповедовал Своим ученикам совершать её в
Его воспоминание. Причастие в Чистый четверг всегда массовое, а вот на Пасху
причащаются далеко не во всех храмах. В нашу редакцию обратились читатели
с просьбой разъяснить ..., почему в некоторых приходах, в частности в N-ском кафедральном соборе, на Пасху мирян не причащают. С
этим вопросом мы обратились к архиепископу N-скому NN. Вот что он ответил.
"В N-ском кафедральном соборе на Пасху мирян
не причащают, только детей. Это древняя русская традиция мирянам воздерживаться
от причастия в пасхальную ночь. Церковные люди, которые стремятся к духовной
жизни, знают, что причащаться можно было весь Великий пост, а на Пасху православные
разговляются. Те же, кто стремится причаститься на Пасху, как правило, люди,
не имеющие смирения. Они хотят быть выше в духовной жизни, чем есть на самом
деле... Нужно помнить, что причаститься можно не только во исцеление души
и тела, но и в суд и осуждение. Если же священник в своём приходе разрешает
мирянам причащаться на Пасху, то он ни в чём не погрешает, для того и совершается
Литургия. А те миряне, которые решили причаститься в этот святой день, должны
взять благословение у своего духовника".
Итак, на Пасху христиане не причащаются, а разговляются. Те же, кто стремится
причаститься на Пасху - люди, не имеющие смирения. Как говорится - no comment.
* * *
"Признаки смирения:
радость. Гордыня исключает радость. Далее: простота, то есть отсутствие "оборота
на себя". И, наконец, доверие - как основная установка в жизни, по отношению
ко всему этому (это - "чистота сердца", в которой человек "узрит
Бога"). Признаки гордыни, соответственно, - безрадостность, сложность
и страх"(стр. 365). Обычный ответ наших духовников на вопрос: батюшка, почему
у меня "не клеится" христианская жизнь? - "а потому, что нет
в тебе смирения, гордыньки много"... В контексте "сам дурак"
это распространённое пастырское назидание, конечно, совершенно неконструктивно.
Но вот в трактовке о. Александра - абсолютно верно: нет смирения, поэтому
ничего и не получается. "Смирение
- это не та пришибленность плюс ханжество, чем оно стало в церковном "стиле",
это царская и царственная добродетель, ибо подлинное смирение - именно от
мудрости, от знания, от прикосновения к "жизни переизбыточествующей"" (стр. 496). Характерно, что о. Александр в понятие "гордости"
включает такую вещь, как глупость. Сущность гордыни "в том, что, будучи глупостью - слепотой,
самообманом, низостью - она "хитроумно" выдаёт себя за ум"
(стр. 549). "Сущность веры в исцелении ума, в освобождении
его от покорившей его себе глупости" (стр. 299). Священное Писание считает глупость
грехом (см. книгу Притчей Соломоновых). Разумеется, здесь имеется в виду не
обидное для человека указание на недостаток интеллектуального уровня (ведь
Сам Господь даёт людям ту или иную меру способностей), а нечто иное - неадекватность,
нравственное неумение воспринимать вещи без лжи, такими, какие они есть, подмена
главного второстепенным. Часто думаешь: ну почему "не идут" у нас
и в личной, и в церковной, и в общественной жизни очень многие вещи? наверное,
есть важные и сложные причины этого... А посмотришь просто, и думаешь: да
потому что в основе их зачастую лежит глупость (в библейском, повторю ещё
раз, вовсе не в "оскорбительном" смысле), - а потому и гордость;
а Бог, как известно, всему гордому противится, и лишь только всему смиренному
даёт благодать (ср. 1 Петр. 5, 5).
* * *
"Всякий, кто любит Церковь
в её сущности, обязательно страдает от "церкви"" (стр. 339). Это так. Многие это чувствуют,
мало кто решится так чётко сформулировать проблему, как сделал это о. Александр.
Действительно, страдают, кто - от чего. Например, от отсутствия смысла. "Исполним
утреннюю молитву нашу Господеви" вечером, а, например, Великим Постом,
и "вечернюю" - утром... ну глупость же? однако большинство "смиряется"
с этим, и даже не замечает глупости. Или от того, что многие сокровища Церкви
скрыты, к ним нет доступа людям. Например, прекрасные, глубокосодержательные,
высокопоэтические пасхальные трипеснцы (из-за которых Цветная Триодь, собственно,
и называется Триодью) не читаются ни в одном храме нашей Церкви (ну или почти
ни в одном), а народ пичкают бездарными акафистами и полумагическими молебнами.
Или от того, что, заявляя многие претензии на участие в жизни общества, церковная
общественность ничего не хочет делать для созидания и нормализации внутренней
приходской жизни. Или от того, что внутри Церкви люди атомизированы, разобщены,
не имеют поддержки. "На
глубине Православие, мне кажется, давно уже "протестантизируется":
"верит" в нём каждый по-своему, но соединены все "религией",
то есть храмом и обрядом"(стр. 348). И много, увы, есть поводов страдать
любящим Церковь Христову... Но, с другой стороны, нет же некоей абстрактной
сущности Церкви, к которой можно приобщиться, отринув "церковь",
повернувшись к ней спиной. Всегда, со времён Христа, они вместе - Церковь
и "церковь", и нужны опыт, такт и чутьё, чтобы - для себя, вовсе
не для реформаций и революций - отделить одно от другого.
* * *
"Я люблю Православие
и всё больше и больше убеждён в его истине, и всё больше и больше не люблю
Византии, Древней Руси, Афона, то есть всего того, что для всех - синоним
Православия. Я бы умер со скуки на "конгрессе византинистов". Только
самому себе я могу признаться в том, что мой интерес к Православию обратно
пропорционален тому, что интересует - и так страстно! - православных" (стр. 236 - 237). "Я люблю Православие, я не люблю, не
могу любить Православной Церкви, торжествующих в них номинализма, инерции,
триумфализма, властолюбия, обожествления прошлого, псевдодуховности и бабьего
благочестия" (стр.
248). От многих людей на исповеди я слышал, что в Церкви им стало скучно,
неинтересно и пусто. Причём говорили это вовсе не неофиты, а люди, укоренённые
в Церкви, минимум десяток лет старающиеся жить "как полагается"...
Что им ответить? Раньше, когда я был моложе, самоувереннее и "схематичнее",
я говорил: ну, нужно в себя смотреть, это, может, страсти, или бесовское искушение,
попущенное за гордость или непослушание... а теперь вижу, что это далеко не
всегда так. Душа человеческая жаждет Христа, а Он в процессе церковной жизни
(очень нередко, увы) подменяется правилами, обрядами, схемами, запретами,
бытом, и всем тем, о чём пишет о. Александр. От лица Церкви как бы говорится:
соблюдай это, это и это, делай то, то и то, думай так, так и так, ни в коем
случае не думай этак - и получишь Христа. Люди так усиленно делают, и трудятся
ведь! - а результата нет... Помню, в советское время нас учили: "практика
- критерий истины". Да и Евангелие то же говорит: дерево познаётся по
плоду (ср. Мф. 7, 17). И оказывается, что испытание практикой такая церковная
жизнь не выдерживает: человек всё "соблюдает", а душа томится, Христа
в жизни нет, Дух Святой не вселяется в сердца христиан. Для клириков такая
ситуация превращает Церковь в работу, для воспитывающихся в церковных семьях
детей - "поскорее бы из этого вырваться", для мирян - в унылую инерцию,
обязаловку, изредка всё же освящаемую едва пробивающимся через всю это кору
Духом... Кстати, можно сказать, что это и диавольское искушение, но только
не попущенное тому или иному конкретному христианину, потому что он "плохой",
а справедливо постигающее нас за нашу общую гордость (она же, как мы выяснили,
глупость). "Мне иногда кажется до ужаса очевидным, что всё то в "религии",
что не от Христа, не в Нём, не через Него и не к Нему, - всё от диавола. По
Евангелию от Иоанна, Дух Святой, "егда приидет, известит мир о грехе...".
Грех же в том, что не веруют во Христа... Грех - это "не претворить"
религию в знание, любовь и жизнь Христовы..." (стр.
217). "Историческое
благочестие - это, по сути дела, "узость и теснота". И оно отравляет
"церковность" больше, чем что-либо другое... Всё в мире "скучно",
пока не коснётся его луч Духа, радости, свободы" (стр. 360). Это не значит, конечно, что нужно
отметать и разорять правила, формы и традиции. Нет, нужно их одушевлять Духом
Христовым; тогда, для каждого в свою меру, они будут и полезны, и интересны.
* * *
Русские православные люди в массе своей малочувствительны к свободе. Свобода
для них - отнюдь не одна из главных христианских ценностей. Старый стиль,
например, или охранение церковно-национальных внешних традиций гораздо значимее
и важнее порой нежелательной и даже опасной свободы. Почему так? О. Александр
отвечает: "Христианство
дарует свободу и требует от человека свободы: свободы прежде всего от порабощённости
собою, свободы зрения, слуха, обращённости ума и сердца. Ибо только в этой
свободе загорается "радость о...", любованье, только в ней всё становится
прозрачным и восстанавливается утраченная в первородном грехе целостность..."
Свобода "не нужна, если абсолютизируется прошлое, требующее только охранения,
для которого свобода - опасна. Она не нужна, если будущее отождествляется
с "концом". Свобода нужна для делания, она всегда в настоящем и
о настоящем: как поступить сейчас, какую дорогу выбрать на перекрёстке. Но
если душа и сердце томятся о прошлом или о "конце", то свобода решительно
не нужна" (стр. 360, 480). Блестяще сказано! Но отсюда
ясно, что так можно и проверить себя. Нечувствителен к свободе? но в порядке
ли тогда твоё христианское делание?
* * *
Вот, пожалуй, главные слова книги. "Начало ложной религии - неумение радоваться, вернее - отказ
от радости. Между тем радость потому так абсолютно важна, что она есть несомненный
плод ощущения Божьего присутствия. Нельзя знать, что Бог есть, и не радоваться.
И только по отношению к ней - правильны, подлинны, плодотворны и страх Божий,
и раскаяние, и смирение. Вне этой радости - они легко становятся "демоническими",
извращением на глубине самого религиозного опыта. Религия страха. Религия
псевдосмирения. Религия вины: всё это соблазны, всё это "прелесть".
Но до чего же она сильна не только в мире, но и внутри Церкви... И почему-то
у "религиозных" людей радость всегда под подозрением. Первое, главное,
источник всего: "Да возрадуется душа моя о Господе...". Страх греха
не спасает от греха. Радость о Господе спасает. Чувство вины, морализм не
"освобождают" от мира и его соблазнов. Радость - основа свободы,
в которой мы призваны "стоять" (стр. 298 - 299). И дальше о. Александр с
болью спрашивает: "Где,
как, когда извратилась, замутилась эта "тональность" христианства,
или, лучше сказать, где, как и почему стали христиане "глохнуть"
к ней? Как, когда и почему вместо того, чтобы отпускать измученных на свободу,
Церковь стала садистически их запугивать и стращать?" (там же). Я не могу ответить на этот вопрос.
Но мне кажется, что тут дело именно в свободе. Свобода о Христе - это то новое,
что составляет одну из основ Нового Завета; но наша современная (а, может
быть, и шире - и историческая) церковная жизнь не знает её. Свобода предполагает,
что тебя уважают, и требует ответственности; ни то, не другое не культивируется
у нас ни в обществе, ни в церковной среде. Корень здесь - отсутствие честности
перед собою и христианского (да и просто элементарного человеческого) к себе
уважения. Пока мы не осознаем этого, не начнём воспитывать эти вещи в себе,
воспитывать пастырски, целенаправленно - не видать нам ни свободы, ни радости.
А, следовательно, и христианства.
Напечатано в журнале "Альфа и Омега" Nо. 2 за 2006 год.
http://ortodosso.livejournal.com/