Марина Бондарюк
Свет в окне

Нашей евангельской группе в этом году исполняется десять лет. Большинство из нас училось в то время, когда в стране были школы-десятилетки. Так что мы, можно сказать, ощущаем себя выпускниками десятого класса, которые, однако, жаждут продолжить учёбу. И — общение. В одноэтажном доме, расположенном за храмом Космы и Дамиана, во дворе, среди других его скромных построек, собираются группы в разные дни недели. Мы приходим сюда по понедельникам. При всех ремонтах и даже внутренней перепланировке, нашему домику не удаётся скрыть своей старости. Да это от него и не требуется, тем более, что в его стенах чисто и тепло, а есть и ещё нечто, трудноопределимое, которое я бы назвала особой притягательностью. Переступая его порог, я испытываю подъём. 

 В нашей группе человек двенадцать. Неустойчивость этой цифры объясняется тем, что за эти годы поменялись обстоятельства в жизни людей — и кого-то с нами уже нет, но появляются новые, и в последнее время всё более молодые. 

Мы рассаживаемся за большим столом в комнате, где висят несколько икон, раскладываем тетради, открываем Евангелия. Но прежде чем приступить к занятиям, группа, встав лицом к стене с иконами, читает несколько каждодневных молитв, а уже потом, за столом, кто-нибудь произносит специальную молитву, способствующую «просвещению лежащих во тьме». Она так и называется «Молитва перед чтением духовных книг». Господи, как мы стараемся слаженно молиться, с каким благоговением приступаем к священным текстам! Вот уж действительно, «и свет во тьме светит»! Ведь чтение Евангелия когда-то представлялось мне делом необходимым, но довольно однообразным, со скудноватой информацией, иногда задевающей своей странностью, если не сказать непонятностью. Я принуждала себя его читать. Тьма не рассеивалась.

 Как помнится, наш «первый класс» мы начали с чтения и толкования Евангелия от Матфея. Новизна этого занятия, особый настрой собравшихся, подготовленность ведущей, окончившей вечернее отделение богословского института, создавали подъём, который и помогал, как мне казалось, не терять интереса к самым труднодоступным местам. Например, к долгому-долгому перечислению «родословия» Иисуса Христа, которым начинается первая глава у Матфея. К чему эти десятки имён, ничего не говорящих ни уму, ни сердцу? Но на занятиях выяснилось, что уму образованному эти имена говорят очень многое. Они отсылают нас к Ветхому Завету, где обретают своих носителей, так или иначе участвовавших в потоке жизни, подступившем две тысячи лет назад к вифлеемской пещере. Родословная Иисуса Христа создаёт ощущение преемственности между двумя Заветами и одновременно рисует автора Евангелия как человека, знающего историю, обычаи и психологию своего народа, — первоначальной задачей апостола Матфея было благовествование среди евреев, а позже и у других народов. Об этом и ещё многом другом поведало нам лишь перечисление имён, изложенное чуть больше, чем на полстранице первой главы Евангелия от Матфея. 

 Нет слов, знание — незаменимый инструмент для погружения в открывающиеся глубины текста. Ведущие группы (их две) добросовестно, порою вдохновенно, с неизменным тактом вели занятия, расширяя наши представления о мире, в который пришёл Спаситель, о Его личности, земном пути и радостной вести, принесённой Господом нашим Иисусом Христом. Я упомянула о такте потому, что взрослым людям (и немолодым) бывает неловко, осознав своё невежество, признаваться в нём. В нашей группе этой неловкости не возникало. Мы внимали пояснениям ведущих и задавали вопросы, которые не всегда, может быть, свидетельствовали о тонком понимании сути, но исходили из огромного желания постигнуть её, во всей возможной полноте. Со временем наши занятия стали строиться по-иному: кто-нибудь из сестёр (так мы называем друг друга) делала сообщение по материалу, который мы проходили; она же задавала наводящие вопросы, то есть входила в роль ведущей. И это напоминало оживлённые  институтские семинары, с их докладами, обсуждениями, добавлениями. И — обогащало всех. Потому что индивидуальность сестры накладывала отпечаток на проводимое ею занятие. Одна сестра прекрасно ориентировалась в библейских сюжетах, другая тщательно выписывала все параллельные места из Писания, третья с особой проникновенностью делала текстологический анализ, четвёртая обладала прекрасным голосом и молитвенным даром, а пятая... О Боже, я не имею возможности (из-за места) рассказать о талантах всех наших сестёр. «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил...» ( 1Пётр 4:10-11) И я часто ловила себя на том, что, слушая, замирала от необыкновенного интереса и к докладу, и к докладчику. Как ярко раскрывались сёстры, со своим опытом жизни, грузом забот и печалей, — и с очищающей душу, возрастающей верой! Вот, что нас свело и объединило, помогло вникать в текст и выражать своё отношение к прочитанному, — вдохновенность таинственного чувства, которое называется верой. А знания прирастали неспешно, но систематически: шесть лет у нас ушло на изучение трёх Евангелий — от Матфея, Луки и Иоанна; потом читали Деяния Святых Апостолов, прослеживая по Библейскому атласу пути распространения Благой Вести по миру; несколько занятий были посвящены особенностям литургии; на других занятиях постигали смысл исихазма, проникались духом псалмов, вникали в значение библейских Божиих имён.

Не могу не рассказать о том, как при чтении Посланий Апостолов, обращённых к первым христианским общинам, мы находили сокровища, предназначенные специально для нас, для нашего времени и состояния духа. В них, говоря обобщённо, содержались разные определения любви — любви между супругами, единоверцами, любви к близким и чужим, любви к Богу, и вскрывалась суть этого чувства. Как не хватало нам прежде этого понимания, этого внимания к  божественному дару, от которого всё зависит в жизни! И даже вера без любви не угодна Богу, потому что «Бог есть любовь» (1 Ин 7:16). И как сказано у Апостола Павла: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви: то я ничто» (1 Кор 13:2).

А в этом году принялись за изучение последней книги Библии. Это Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, — великая пророческая книга о судьбах христианской Церкви и земной истории. Устрашающие картины видений Иоанна Богослова, кажется, как нельзя более соответствуют тому сгущённому злу, которое мы ощущаем в современном мире. Недаром, наверное, мы сейчас обратились к Апокалипсису. Однако это лишь первое обжигающее впечатление, потому что не было в обозримой истории такого времени, когда человечеству жилось безбоязненно и безмятежно. Да и отдельному человеку, при самой благополучной его жизни, не избежать тревожащих душу вопросов, порою неразрешимых. Человек, по словам отца Александра Меня, «не должен думать, что он способен полностью всё одолеть». «Есть Тот, Кто пришёл в тёмный мир, — продолжает отец Александр, — чтобы нас тут не оставить, чтобы в конце концов нас привести к Свету».

И этот Свет, мне кажется, брезжит в домике, где мы с сёстрами изучаем Евангелие, ибо сказано, «где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф 18:20). 

 Марина Бондарюк