Стас Стасенко
Жёлтый реквием
Я в жёлтых почестях листвы -
Как принц с планеты самой красной,
В своих высочествах остыл
И распластался взглядом в праздник!
Я распластался как огонь,
Обняв, как голову, планету,
На высоте незримых гор
Себя свивая, словно ленту.
И я - не я. Я только - звук!
Я - вдохновенье пред распадом,
Когда, застыв от жёлтых мук,
Деревья будут сном распяты.
И рухнут кроны и сады,
Издав прощальный выдох жёлтый,
Где неминуемость беды
Огнём воды из глаз прожжёт нас!
Как Апокалипсис времён -
Живая осень пред зимою,
Когда горящий ореол
Сырой становится землёю.
И так красиво всё летит,
Что смерть считается случайной!
А это значит - Бог простит
В Своей Мечте, всегда венчальной.
Над обрывом
Я стоял над обрывом;
Над пустынной душой.
В единении с миром:
Не родной, не чужой.
Над обрывом молчанья,
Где кричали дожди...
Я стоял над лучами
Позабытой вражды.
Позабытые дали,
Как немое кино:
Все немного рыдали,
Допивая вино.
Все смеялись запоем,
Ожидая конца
Как солдат перед боем,
Постигая Творца.
Но обрыв стал меняться,
И застыло - Ничто...
И внезапное братство
Отразилось в Чертог!
И ожившие лица
Закружились - Лицом!
А обрыв стал клубиться
Пустотой - колесом.
Я был тихий и буйный.
Я на ветер глядел.
Я летел звонче пули,
Как хотел - в беспредел!
Сны кипели в обрыве...
И я пел - наугад!
И вздымались как рыбы
Посвященья богам.
Вверх глубины таились,
И неслись облака.
И в заснеженом иле
Замолкал балаган.
Радость в ужасе белом
Отдала свою плоть.
Боги вышли из пены...
Ветром хлынул Господь.
Лицо
Я сегодня по грудь в земле.
Мне сегодня наверх - нельзя.
Промолюсь - провалюсь - во сне,
Чтобы не было вне - лица.
Я лицо соберу на дне
Из осколков кривых зеркал.
Я лицо соберу в огне -
Там, где дьявол меня искал.
Если будет лицо - одно,
То Свобода сойдет - на дно!
Если будет лицо дано,
То не будет в аду темно.
Лишь бы только себе не врать.
Лишь бы только не быть двойным:
Говоря, что ты Богу - рад,
Когда рад своим выходным.
Лишь бы только отжить провал,
Собирая себя тайком.
Чтоб от боли рвануться с нар
По большой земле босиком!
Там земля распахнет свою грудь,
И лицо отразится в лик!
Там разделятся страх и суть,
И расколется твой двойник.
Обращение
Белый голубь! Белый голубь!
Ты пришел ко мне домой.
Я введу тебя
в мой город.
Ты его наполни
мной!
Белый голубь! Полуптица.
Полу радость . Полусмерть.
Я пришел к тебе
родиться.
Научи меня
взрослеть!
Белый голубь- в громком небе-
Ничего не говорит.
Только радость
о побеге
Хрупким пламенем
горит.
Только радость - тем, кто плакал!
От крыла
и до плеча...
На пороге -
черный факел.
А в груди- уже
свеча!
Зеркала
Подарите мне душу, что себя обрела.
Подарите мне душу
до Неба.
Чтобы те зеркала,
из которых - она,
Отразились, как Альфа - Омега.
Только эта душа - в отражения зла
Заплыла…
знать, тепла ожидая.
И дрожат зеркала
из живого стекла
Там, где рана в душе неживая.
Но где рана до дна - там иная страна:
Зеркала
собираются в точку.
И тогда не видна
под луною вина, -
Только мгла превращается в почту.
Подарите мне душу, как царство зеркал,
Где любовь
облекается тьмою.
Чтобы сорванный луч,
как счастливый оскал
Освещал зазеркалье немое.
Пейзаж
Отрыдавшее дерево
Над ветрами поет.
И весна не потеряна -
Просто скрыта под лед.
Сердце ждет деревянное
Возращения слез,
Чтоб зелеными ранами
Залечиться насквозь.
Обращенное дерево
К тишине и часам.
И снега , словно тернии,
Мчаться вверх по лесам.
Будет ночь бестолковою -
Упадут берега:
Над планетою новою
Воцаряться снега.
Распростертое дерево -
В удивленье немом,
Как планета над теменью -
В ожиданьи времен.
В ожидании Знания,-
В раздаянии сна.
Это - больше, чем здравие!
Чем родная весна...
Фарисей и мытарь
"Держи ум свой во аде и не отчаиевайся"
преп. Силуан Афонский
Я обнялся бы с раем,
Если б рай был не мой.
Но в святого играя,
Был я просто - немой.
И, сливаясь с мечтою,
Я себя воспевал.
И за красной чертою
Рай на сон разменял.
Этот сон был центральным -
Убивающим мысль:
В бесконечности правил,
Где нельзя - вверх и вниз.
Чтобы не было риска,
Чтобы сон был теплей,
Я схватился за пристань
Просветлённых теней.
Я обнялся бы с адом
В чёрно - белом раю,
Но, живя без распада,
Гнал я душу свою.
Гнал от края дороги!
Пока понял… что грех
Не во сне,
а в пороке
Обращается -
вверх!
Было больно - душою
Там родиться живой.
За свободой чужою
Я не шёл тяжело.
Там летал я, просеян,
Позабыв суету.
Было это - Спасеньем
В чёрно-белом аду.
Художник
Без границ, без веков, без вершин,
Без последнего смертного часа,
Я ищу рокового участья
Тех, кто страшно талантливо жил.
Я ищу не спасенья души,
Не раскаянья гордого сердца,
Я ищу приворотного средства,
Чтоб раздвинуть свои рубежи.
Но пространства вверху и внизу
Одинаково с Истиной схожи:
Только выше - те жизни моложе,
А что ниже - древнее, чем Суд!
Я пространства глотаю тайком,
Без разбора, всё слаще и глубже.
Я вбираю подземные лужи,
Чтобы к свету идти прямиком!
Без границ, без надежд, без победы
Я спасаю чужие следы,
Тех, кто также когда - то всех предал, -
Кто искал в своём сердце цветы.
Те цветы проросли над следами,
Что, как корни пустили любовь.
Я остался один средь Свиданий,
Но теперь я уже - не изгой!
Иго эго
И нет во мне иного дня,
Чтобы подняться выше бунта.
Остекленевшая броня
Застыла в радости как будто.
А бунт весёлый и больной
Шутил, звенел и разливался
Своей неверною волной,
Где танго выпало из вальса.
Я этот бунт крутил, ласкал!..
Я был маэстро — выше зала!
А красный ливень вверх плескал
Своё немыслимое жало.
Мой краткий нимб — хамелеон
Терял цвета поочерёдно...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я знал, — скажи: «Наполеон»,
И клон родится — всенародно!
Но, к счастью, нет во мне огня,
Чтоб поддержать остатки нимба.
И мрачно выпив бунт до дна,
Освобождался я от ига.
А иго эго — лжезвезда!..
Отравленное в небе эхо!..
И я — без нимба, весь в устах
Дрожу средь радужного смеха.
