|
к
содержанию>>
Последнее слово брата Роже
Михаил Завалов
Я
не буду пересказывать газетные новости. Они всегда говорят о несущественном.
Тем более что я сам был в тот момент в Тэзе. Только что началась
вечерняя молитва. И – что для меня полно значения – пелись слова:
Воздайте хвалу Иисусу Господу Воскресшему, ибо ввек милость Его,
аллилуйя (на знакомый русский мотив: “Хвалите имя Господне…”, что
поется за всенощной). Во время слов: Господу Воскресшему… (до аллилуйя
не дошло) это и случилось. На глазах у примерно двух с половиной
тысяч свидетелей убийства, которые ничего не поняли. Возникла заминка,
намек на панику – потом молитва продолжилась. (Я видел, как брата
Роже унесли, и был уверен, что какой-то приступ. А во время молчания
слышал сигналы “скорой” – задним числом думаю, что это, возможно,
была полиция.) Читалось на той службе рядовое чтение того дня –
Заповеди Блаженства. Ближе к концу вечерней молитвы есть место,
где всегда, десятилетиями, звучал голос брата Роже. Он говорил на
разных языках, которые усваивал с трудом – и на русском тоже, но
я всегда сомневался: может быть, это еще какой-то другой славянский
язык. На той молитве вместо голоса брата Роже мы услышали – объявление
о его смерти.
Агнца Божия проповедавше, и заклани бывше, якоже агнцы – это точно
про его смерть. Даже и 90-летний человек, который участвует в нескучном
приключении Благой вести, может всех удивить. А он нес весть Агнца,
про непопулярное в нашей стране, даже и среди христиан, примирение.
Это могло казаться наивным. Пускай наивно. Но в каком-то смысле
куда наивнее и инфантильнее жить ненавистью. И это примирение, заповеданное
Евангелием, прямо связано с Пасхальной тайной. Об этой вечной тайне
всю жизнь говорил брат Роже. И именно эту Пасхальную тайну, где
горе неотделимо от радости, он и выразил своей смертью в тот день.
Это стало как бы его последним словом.
Образ единства Церкви
На мой взгляд, главная интуиция брата Роже заключается в видении
единства церкви. Церковь – дом Божий, тело Христово – разделиться
не может. Разделились церковные люди. А Церковь едина.
Но очень важно показать это единство. Там это видишь – приезжаешь
в Тэзе и действительно видишь, что люди совершенно разные, говорят
на разных языках, на каких-то вообще экзотических языках; разная
культура, разные танцы, все разное. Но везде ощущаешь это присутствие
живого Христа. Единство вокруг Христа. Брат Роже это чувствовал
и понимал. Это всю жизнь его и направляло. Он жил Христом, он жил
ради Христа, он жил во Христе – и это давало ему увидеть Христа
и в других людях.
ХХ век был отмечен экуменическими надеждами, ожиданиями, но они
не оправдались, и не оправдались именно потому, что люди «занимались
экуменизмом». Брат Роже «экуменизмом не занимался», но при этом
он один из немногих, кто сделал нечто реальное для Единой Церкви
Христовой: он создал общину, в которой христиане разных культур,
разных традиций смогли жить и молиться вместе. Он этим показал,
что так можно жить, что Единая Церковь реальна.
…Когда мы там были весной – он в этом году чувствовал себя гораздо
лучше, чем в прошлом году, когда он очень плохо ходил, а в этом
году достаточно бодренько – я подумал: надо же, вот как Господь
его поддерживает. Все-таки 90 лет уже. И сколько это может продолжаться,
и как это может закончиться… Я поймал себя на том, что я не могу
себе представить, что вот он лежит в больнице под какими-то капельницами
и потихоньку угасает, настолько это с ним несовместимо. В нем такая
силища всегда чувствовалась. Я с ним на молитве сидел рядом, и он
когда вставал, он иногда на меня опирался. И чувствуется такая вот
мощная рука, так мощно опирается…
Я совершенно не знаю языков. Когда со мной говорил брат Роже, я
его понимал. Он говорил по-французски, и я понимал все, что он мне
говорил. Дар Пятидесятницы – это не дар говорения, а дар слышания.
Люди, которые слышали апостолов – услышали, они поняли все, что
им говорят. Так вот я там переживал эту Пятидесятницу. Когда он
говорил, создавалось такое ощущение, что в общем слова даже уже
и не нужны. То, что он говорил, всегда было понятно. Всегда было
так близко, так дорого.
В дни, когда все это произошло, я на радио читал книжку его, и
для того чтобы найти материал, перечитал все, что у меня было его
– несколько книжек. И я понял, насколько он близок и дорог, насколько
за эти годы, что мы ездим – я приезжал на неделю туда, неделя в
год, – столько от него здесь воплотилось, удивительно, то есть он
мне, а через меня и всему приходу столько дал. Перечитывая его книжки,
я думаю – я же эту книжку читал 10 лет назад, а вот слова эти я
говорил буквально 2 дня назад в проповеди. Все это вошло куда-то
в плоть и кровь. Беседы, которые бывали там, маленькие, коротенькие…
Брат Роже – он ведь не богослов, он не проповедник. Тихий человек.
А он себя отдал. Он как-то сумел войти в каждого человека, кто его
принял. Вот он сейчас присутствует внутри. Постоянно себя ловишь
на том, что он здесь рядом, что он присутствует в том, что ты делаешь,
в том, что ты говоришь, в том, что тебя интересует…
|