Памяти Елизаветы Михайловны Шик

И скажет человек: подлинно есть плод праведнику!
(Пс 57.12)

8 апреля [2014] мы светло простились со светлым человеком – Елизаветой Михайловной Шик. Она отошла ко Господу после тяжелой, хотя и непродолжительной болезни в канун Благовещения, престольного праздника храма, который она так любила, ушла, накануне вынырнув на несколько минут из беспамятства и узнав любимого Батюшку, преподавшего ей причастие Святых Христовых Тайн. Одна сестра сказала: «Ушла на руках Богородицы».

  Ее знали так многие, что хочется сказать все, по крайней мере, в лицо. Но не всем известна жизнь Елизаветы Михайловны. А в ней запечатлена не одна страница нашей истории. Родилась Елизавета Михайловна в 1926 году в замечательной семье, цельность которой определяли любовь и высокие принципы христианства и культуры. Верность и служение традициям этой семьи освещали жизнь Е.М. от раннего детства до последних дней. Ее родителей соединили духовные поиски; духовное родство и любовь стали основой удивительной семьи: отец Михаил Владимирович Шик, мама Наталья Дмитриевна Шаховская и пятеро детей. (О родителях можно подробно узнать, прочитав книгу Софьи Шоломовой «Запечатленный след»).

Дух этой семьи определило то, что Михаил Шик, происходивший из большой и дружной еврейской семьи, в 1918 году принимает христианство, в 25 году рукоположен в диакона, а позже, уже в ссылке, – в священника. Так что росла она в религиозной среде, более того, в среде катакомбной церкви «непоминающих». Отсюда переезды, жизнь за 101 километром, в Малоярославце, тайная домашняя церковь в пристройке, любовное, мягкое воспитание с твердыми основами. Родители приучали детей к богослужению («только не строгостью», вспоминает брат Е.М.). Они ходили и в официальную церковь, но причащались только у отца. Книги, театр, кино… Впрочем, в кино ходили только, приезжая в Москву: в Малоярославце кинотеатр был устроен в закрытом большевиками Успенском храме. Все христианские праздники праздновались тайно, но по всем правилам, с богослужением, с елкой на Рождество. В этом случае дети в школу не шли, и мама писала записку, что у них болела голова. А чтобы не смущать их участием во лжи, поясняла: «Они же говорят, что религия – это дурман. Вот голова и болит».

  Опасность дети чувствовали, но страха в семье не было. «Редко о чем нам говорили прямо. Это все витало в воздухе, — вспоминала Елизавета Михайловна. — Мы понимали, что болтать с подружками особо о домашних делах не надо, потому что дома элементы конспирации явно были».

25 февраля 1937 года священник Михаил Шик был арестован. Когда за отцом Михаилом «пришли», 11-летняя Лиза была дома, слышала его тихие слова: «Ордер на обыск и арест». Его увели на ее глазах. Мама долго добивалась, чтоб узнать приговор, и наконец получила безграмотную записку: «Без право переписки». Срок указан не был, и семья жила надеждой. Наталья Дмитриевна умерла в 1942 году от туберкулеза в московской больнице, так и не узнав, что муж был расстрелян.

Несмотря ни на что, нормы жизни в семье не изменились, хотя горе, страх за любимого человека, крайняя нужда могли сломить. В малоярославской школе было много очень хороших учителей, они входили в положение детей репрессированного священника. Уроки верности созидали характер Елизаветы Михайловны. Например, детям выписывалась «Пионерская правда» - там было для них много интересного чтения. Но как-то раз мама сказала: «Все, дети, на следующий период я эту „Пионерскую правду“ выписывать не буду. Я видела папу во сне, и он мне сказал, что я не права. Что человек должен выписывать газету своей партии, а это — не наша партия».

Твердый характер не раз пригодился в жизни. В 41 году их, восьмиклассников, отправили на какие-то сельхозработы, вспоминала Елизавета Михайловна. И тут началось немецкое наступление. Сначала бегущие жители, потом бомбежка, разрывы снарядов. Растерявшиеся учителя ждали распоряжений от начальства. И тогда Лиза повела всех в город. Ее решение спасло детей.

Оккупация Малоярославца была непродолжительной. Но и дальше легче не было. Нужда, болезнь матери, потом сиротство, клеймо «детей врага народа». И все-таки дети отца Михаила смогли получить образование, каждый из них стал значительным человеком в своем деле. Хотя у каждого из них возникали «проблемы с анкетой». В 1949 году пятикурсницу и отличницу Елизавету Шик накануне защиты диплома исключили из института. «Я училась на геологическом факультете МГРИ. Геология имеет дело с секретными материалами — запасы полезных ископаемых, секретные карты… Когда я поехала на практику на золоторудное месторождение, документов о допуске не требовалось. Но когда я вернулась в Москву, выяснилось, что для защиты диплома по этим материалам нужно иметь допуск. И допуска мне не дали. Самый легкий выход для института был меня исключить. А я как раз на две недели опоздала с практики». И приехала к приказу об отчислении из института за опоздание. Ее отстояли какие-то добрые души, но без допуска работа была самая малоинтересная. Одна из ее сотрудниц вспоминает, что в 63-ем году Е. М. была  начальником гидрогеологической партии под Москвой, где они занимались пробами воды. Позже допуск пришел, тогда началась настоящая геологическая работа.

Судьба отца окончательно прояснилась только в 90-ом году. Он был объявлен активным участником контрреволюционной организации церковников-нелегалов и расстрелян 27 сентября 1937. Российский новомученик, пострадавший в день Воздвижения Креста Господня, – это знак соучастия в страданиях Христовых. Принимая сан, он и готовился «испить чашу Христову». Только когда был обнародован список расстрелянных на Бутовском полигоне под Москвой, стало известно место захоронения отца Михаила.  В один день с ним 27 сентября 1937-го года в Бутово было расстреляно 272 человека. 

  С этого дня в жизнь Елизаветы Михайловны, ее сестры и братьев вошло Бутово. Не только как память, но и как труд. Брат Дмитрий Михайлович создает первый поклонный крест этой Голгофы, является автором проекта и руководителем строительства первого храма во имя новомучеников и исповедников Российских. 8 мая 1994-го при огромном стечении народа в Бутово была отслужена первая панихида по невинно убиенным. Позже стали ежегодно служить литургии. Елизавета Михайловна посещала Бутово часто.

Но не только паломничествами отмечала она память отца. Уже в 90-ых годах она стала собирать переписку родителей. Это был долгий и кропотливый труд до конца жизни. Выцветшие листочки, написанные им из первой ссылки, трудный почерк, необходимость прояснить каждое имя, каждое событие… Двухтомник переписки родителей практически готов. Первый том откомментирован Елизаветой Михайловной, готов к печати, второй почти доделан. Но и работая над книгой, Елизавета Михайловна щедро делилась своими сокровищами, рассказывая, давая читать в листочках то, что ей уже удалось сделать. И как мы благодарны были ей за это!

Елизавета Михайловна всегда помнила, что она дочь священника, верила, что Бог ее не оставляет. Считала один случай Его чудесным заступничеством. Это было, когда в 42-ом году в Москва умерла мама. Она не могла поехать на похороны: у нее был утерян паспорт. И тут ее везут в Москву по работе. Она увидела в этом чудо Божье. Но в церковь не шла. И только когда отец Александр Мень стал проповедовать открыто и читать лекции, она пошла к нему. Сначала на лекции, потом в Новую Деревню. Исповедь ее началась словами: «Я тридцать лет не исповедовалась». Но это были последние месяцы его жизни. По-настоящему она вернулась в церковь, когда открылся наш храм. И здесь уже была полная церковная жизнь. Богослужение она знала и любила с детства. Первая группа милосердия, в которой разносили обездоленным и не выходящим из дома людям бесплатные обеды, раздавали гуманитарную помощь, но и молились, читали Евангелие. Эта группа существует до сих пор, и до последних дней ее возглавляла Елизавета Михайловна. Однажды она пошла с одной сестрой из храма навестить ее сына, который жил в Доме инвалидов с психо-неврологическими отклонениями (это было в 95-ом году), да так и осталась там на 19 лет. Создала группу, которая тоже существует по сей день. Сестры навещают, как они говорят, детей, хотя это давно взрослые люди с разными тяжелыми диагнозами, устраивают им праздники, поздравляют с днями рождения, словом, вносят в жизнь этих людей радость. Елизавета Михайловна говорила совсем недавно о том, какой ответственности требует такая работа от человека – говорила не о себе, а предупреждая от легковесного принятия решения взять ее на себя. С 2007 года Елизавета Михайловна стала вместе с Галиной Товкай вести евангельскую группу. Сестры отмечают ее удивительную скромность, почти незаметность в группе, пока идет обсуждение, и потом удивительное по глубине заключительное слово.

  Как все мы ее уважали! Как любили! Вспоминаешь ее идущую в храм (сначала стремительно, через годы – с палочкой), стоящую на службе, выступающую на реколлекции, и сердце переполняется благодарностью. Благодарностью за то, что видели, знали этого человека удивительной доброжелательности, скромности, культуры, достоинства – подлинную христианку, исповедницу и дочь мученика. Такие люди и есть соль земли, о них говорится: не стоит село без праведника. Как они нужны всегда, как нужны в наше время! И память о них тоже нужна и целительна. Будем помнить нашу дорогую Елизавету Михайловну. И да соделает ее Господь молитвенницей о нас.

Татьяна Евгеньевна Рябинина.

10.04.14

см. также

Паломничество в1937 год

Об отце Михаиле Шике

Елизавета Михайловна Шик. Воспоминания об отце Михаиле Шике

Елизавета Михайловна Шик. Воспоминания об отце ("Альфа и Омега" № 1 (12/97))

Елизавета Михайловна Шик. Путь (О моем отце — Михаиле Владимировиче Шике — отце Михаиле).