Священномученик Серафим (Звездинский) – Надежда Седукова

Надежда Седукова

 

Священномученик Серафим (Звездинский),
епископ Дмитровский

 

 

Будущий священномученик Серафим (в миру — Николай Звездинский) родился 7 апреля 1883 года. В 19 лет Николай тяжело (на тот момент неизлечимо) заболел и исцелился по молитве к образу тогда ещё непрославленного Серафима Саровского, позднее его отец Иоанн составил службу преподобному.

Окончив Московскую духовную семинарию, Николай поступил в Московскую духовную академию и уже в годы учёбы прославился как талантливый проповедник. Видимо, проповеднический талант был и у его отца — единоверческого священника Иоанна Бонифатьева, выходца из старообрядцев-беспоповцев. Многие старообрядцы после бесед и проповедей отца Иоанна переходили в единоверие.

В 1907 году Николай был пострижен в монахи с именем Серафим — в честь прп. Серафима Саровского, которого он так любил. Вскоре он был рукоположен в иеродиаконы, а потом и в иеромонахи. Преподавал в семинарии гомилетику.

С 1914 года уже архимандрит Серафим был помощником наместника Чудова монастыря. Очень скоро он стал известен благодаря своим замечательным проповедям, за что был прозван в народе «Московским Среброустом». А владыка Арсений — наместник монастыря — называл его «Свете тихий», очевидно, за его тихий и кроткий нрав. В 1917-м году архимандрит Серафим пережил штурм Чудова монастыря большевиками, но после всё же вынужден был покинуть Москву.

В 1919-м году Патриарх Тихон рукоположил архимандрита Серафима во епископы, назначив своим викарием с кафедрой в городе Дмитрове. Очень быстро владыка Серафим смог завоевать авторитет у вверенной ему паствы. Однако вскоре началась травля активного епископа.

10 декабря 1922 года владыка отслужил последнюю литургию, после чего был вызван на Лубянку — ему вменялся протест против изъятия церковных ценностей. Владыка оказался в Бутырской тюрьме. Там резко пошатнулось его здоровье и временно епископа Серафима перевели на полубольничный режим, однако, увидев, что он молится перед иконами, снова поместили в общую камеру.

Во время заточения в Бутырке владыка составил акафист Господу Иисусу Христу, Терноносному и Крестоносному. Текст икосов и кондаков строится на событиях Крестного пути Спасителя. Приведу несколько выдержек из акафиста, поражающего своим поэтическим устроением.

 

Сила моя во мне оскуде́, Господи, Всемогущий Господи, се утрудихся зовы́й, и́зсше гортань мой, истоми́лися суть очи мои от ожидания Тебе, Христе мой, Христе мой! Се поношения поносящих Тя нападо́ша на мя: аз заключе́н и не могу выйти, изнемо́же крепость моя, се жду соскорбя́щаго и – несть, и утешающих и – не обретаю, нищ и боля́й есмь аз... Услыши мя, Иисусе, услыши, мене ради обнищавший, укрепи мя, мене ради изнемогший, спасение Твое, Боже, да прии́мет мя, да от души исцеленныя вопию Ти: Аллилуиа.

Силы мои во мне истощились, Господи, Всемогущий Господи, я усердно звал тебя, но пересохло горло моё и утомлены глаза мои ожиданием Тебя, Христе мой, Христе мой! Вот оскорбления оскорбляющих Тебя обрушились на меня: я в заключении и не могу выйти, кончились силы мои, вот жду того, кто скорбел бы со мною и – нет его, ищу того, кто утешил бы меня и – не нахожу, я страдаю и болею... Услышь меня, Иисусе, ради меня пострадавший; укрепи меня, ради меня ставший слабым человеком; прими меня, Боже, в спасение Твоё, чтобы исцелённой душой я взывал к Тебе: Аллилуиа.

Всего Себе, Спасе, истощи́л еси, всего Ся преда́л еси, всего любовию объя́л еси мя, в страданиях Своих до конца возлюбивый мя, Иисусе мой, Любы́ неизреченная! Се́ю огненною любовию Твоею сердце мое воспламене́нное молитвенную песнь сицеву́ю приносит Tи: Господи мой, Господи, о егоже одежде воины мета́ша жребий, кто что во́змет, в руку́ Твоею жре́бии мои суть. Научи мя, како взяти иго благое и бремя Твое легкое и сия́ терпеливо носити.

Всего Себя Ты, Спасе, опустошил, всего Себя отдал, Своей любовью окружил меня, в Своих страданиях бесконечно полюбивший меня, Иисусе мой, Ты — Любовь, которую невозможно выразить словами! Сердце моё, воспламенившись от огненной любви Твоей, эту молитвенную песнь приносит Тебе: Господи мой, Господи, воины самовольным жребием делили одежду Твою, моя же доля — в Твоих руках. Научи меня, как принять иго благое и бремя Твое лёгкое и их терпеливо носить.

 

В 1923 году владыка был сослан в Зырянскую область сроком на три года. Эту свою ссылку епископ Серафим называл «спасительным изгнанием». В своей келье он устроил храм в честь иконы «Скоропослушница», каждый день совершал богослужения. Владыка вел переписку с дмитровцами, которые его всегда поддерживали и присылали посылки.

В 1925 году ссылка закончилась, владыка вернулся в Дмитров, оттуда его немедленно вызвали на Лубянку, и он был выслан из Москвы — служил и жил в Дивееве монастыре. После закрытия монастыря в 1927 году владыка Серафим не поддержал церковную политику митрополита Сергия (Страгородского) и написал ему прошение об освобождении от служения на Дмитровской кафедре. Прошение было подписано. Владыка уехал в Меленки, куда за ним потянулась вся его дмитровская паства.

В 1932 году, после нескольких относительно спокойных лет, его увезли в Ивановскую тюрьму, а оттуда, совершенно больной, он сразу же был отправлен на Лубянку. Его обвиняли в руководстве московскими приходами «непоминающих» церквей и выслали в Казахстан сроком на 3 года.

Там владыка Серафим заболел малярией. Пролежав больным два месяца, он неожиданно исцелился 23 июня – на день памяти святителя Иоанна Тобольского.

На Пасху 1935 года завершился срок ссылки, по состоянию своего здоровья владыка решил остаться в Ишиме.

В 1937-м году начались массовые чистки, под которые подпадало все «непоминающее» священство. Епископ Серафим вновь оказался в тюрьме, ему вменяли принадлежность к Истинно-Православной церкви, о которой он ничего не знал. «Началась моя схима», — говорил он об этой ссылке, последней в его жизни.

26 августа 1937 года епископ Дмитровский Серафим (Звездинский) был расстрелян в Ишиме.

Закончу словами одной из проповедей владыки Серафима, которые кажутся замечательным наставлением на грядущий пост для меня:

«Познание Бога есть не одно убеждение разума в Его существовании, но совершенно особое ощущение бытия Его и близости. Все подвиги, молитвы, поклоны – только пути к единственной цели. Правило молитвенное, которое читаем, – путь. Но если пути не доведут до цели, они предприняты тщетно. Если путник пойдет в дорогу и не дойдет до города, в который собрался, к чему было идти. Так и в духовной жизни: если не дойдет человек до цели – внедрить в себя память Божию, добиться, чтобы постоянно ходить перед Господом, – значит, тщетны были его молитвенные подвиги, и другие труды».