|
ЧУДОТВОРЕЦ
Как народ в истории, так и человек на кратком пути своем, в трудные
времена алчет откровения и жаждет чуда. Опыт обретения их изменяет
жизнь.
… В 1383 году на высоком лесистом берегу невеликой реки Великой,
(притока Вятки), некто Агалаков, крестьянин деревни Крутичи, пробираясь
к дому, увидел странное свечение на сосне. Небольшой образ Николая-Чудотворца
удалось снять с дерева только со товарищи и после прилежной молитвы.
Чудотворения от обретенной иконы начались уже на третий день. Вскоре
неподалеку был срублен Никольский храм, а примерно через 100 лет
местная столица Хлынов, – так прежде называлась Вятка, – истребовал
святой образ к себе, справедливо видя в нем небесное покровительство
святого всему Вятскому краю. Плачущим же великорецким было твердо
обещано каждый год ко дню явления (6 июня н.с.) торжественным крестным
ходом приносить святыню домой. С тех пор и носим. Перерывов было
два: Иоанн Грозный возжелал «Чудотворца» и не возвращал больше двух
лет (ему посвящен южный придел храма Василия Блаженного), и Михаил
Романов после коронации продержал икону в Москве около года. Впрочем,
был случай… В 1551 году от неизвестных причин хлыновцы своим долгом
пренебрегли. Тут же ударили морозы, повалил снег и пролежал до 25-го
июня. Отступники, понятно, быстренько двинулись на Великую по холодку,
да больше со святителем Николаем не шутили. Урожай, кстати, в том
году собрался рекордный.
…К началу ХХ века селение Великорецкое, представляло собой куст
деревень, (включая Крутичи) вокруг мощного классического ансамбля:
Никольский, Спасо-Преображенский храмы и многоярусная колокольня
(XIX – XX век), дом причта и маленький приют для паломников – на
2000 мест. «Маленький» – не шутка, ибо число крестноходцев убежало
за 20000. Часовня с ротондой стояла на берегу и накрывала святую
купель: из-под горы с той самой сосной забил целебный ключ. Всё
это строительное богатство объяснялось просто: пом?янки с копеечкой
везли подводами со всей России – столько, что местное духовенство
едва успевало вычитывать их в течение года.
…«На Вятке – свои порядки» – Красное колесо не раздавило крестный
ход: даже перед войной он собирал тысячи. Но в хрущёвские гонения
открыто уже не ходили – только бесстрашные «платочки» прорывались
на Великую небольшими группами и подальше от дорог, где на них с
энтузиазмом охотились милиция и дружинники, да и колхозники не
жаловали. Великорецкие храмы закрылись, сосну спилили, а вековые
деревни и села на пути Крестного хода буквально стерли с лица земли.
О самой иконе ничего не слышно уже лет 70… Только в 1989 году Крестный
ход возобновился как официальное епархиальное действо.
…От Вятки до Великорецкого – 90 км и три дна хода (15, 50 и 25
км) всё тем же пятисотлетним путем и в те ж сроки: 3. 4, 5 июня.
6-го – Литургия на берегу в специальном новом рубленном храме-часовне,
перед которым сходятся тысячи 3 – 4 (часть из них – приезжают).
После – водосвятный молебен, купание и нескончаемая очередь за
святой водой. 7, 8 июня – 70 км, обратное шествие иным путем. 8-го
к пяти вечера икона (увы, другая) снова в кафедральном собор Вятки,
где акафист св. Николаю и прощание, со слезами, – на год, и это
единственное печальное событие всего Крестного хода.
…За предшествующие 11 лет пропитавшись Архангельским Севером, я,
тем не менее, как показалось мне 3-го июня 1992 года, попал на уходящую
«машину времени». Слегка переодень народ – века не узнаешь. В свои
47 я – в младшей возрастной группе. Вокруг – почвенная Церковь,
посторонних – никого. (Московский фотограф, всего 3 года как крещенный,
чувствовал понятное смущение). Режим: 1.5-2 часа ходьбы, привал
от получаса до двух – в зависимости от времени дня, места и молитвенной
программы. На привалах и на ходу – пение и чтение акафистов, а также
народных баллад о Никoле и Крестном ходе «на Великую рек?у». Сна
(если это сон) – 2-3 часа в школах, сельских спортзалах вповалку
на голом полу. В час ночи подъем, правило, в два (густые сумерки,
но что-то видно) – все а дороге. Сама дорога – асфальт, просёлок,
поле, лес, болото, луговина. Ближе к Великорецкому – всхолмленная
земля, изумительные открытые пространства с таёжными гривами по
горизонту. Пища – что из котомки достанешь, обычно хлебушек да сухарь:
естественный пост перед причастием. Дневная континентальная жара
телесный подвиг заметно усугубляет, и первые годы меня удерживала
на ходу не столько молитва, сколько стыд пред «платочками», еще
и поющими непрерывно то тропарь раз за разом, а то и целый акафист
(живая иллюстрация к словам апостола «сила Божия в немощи совершается»).
Еще по ходу можно было услышать, к примеру, разговор двух бабуль
о молитвенном преимуществе одноголосого распева над многоголосым
– профессиональное музыкально-богословское исследование, готовый
материал для статьи в любой соответствующий журнал.
Отдельная песня – благословенное Горохово, 12 км не доходя до Великорецкого.
От необъятного села остался только просторный Казанский храм с
выломанной алтарной стеной, заваленный бывшими удобрениями и цементом,
и могучая колокольня, да источник в лесу, где в 96-м была открыта
купель. Одновременно с нею на месте иконостаса в расчищенном храме
поднялся березовый крест. Благодатнее места я не встречал. Похоже,
там скоро будет мужская обитель.
…За 12 лет моего паломничества Великорецкий крестный ход двадцатикратно
вырос (4000), вдвое (если не втрое) помолодел и получил патриаршее
благословение как Всероссийский. Теперь с Вяткой идут Москва, Санкт-Петербург,
Новосибирск, Владивосток (!!), Рига (!!! – визы!), Воронеж, Мурманск
и т.д. и т.д. Духовный диапазон – от языческих суеверий до евангельских
слёз, от вселенской просвещенности до черной сотни. РПЦ, как в капле
воды. Уцелевшие «платочки» растворились в неофитской толпе. Но
главное – осталось! Каждый, идущий на Великую в первый раз, независимо
от глубины его воцерковленности, получает свою, лично ему предназначенную
дозу знамений и чудес. И жизнь меняется. На моих глазах многие разбитные
молодые люди через 3-4 года тихо шли в подрясниках и с наперсным
крестом, ведя с собою своих прихожан. На моих глазах проходили
ход целиком неходячие больные, пятилетние дети, трёхкратные инфарктники,
87-тилетняя легендарная Маргарита. Сам я четвертый год как церковный
сторож. Константин, мой напарник по дежурству и ровесник по крещению,
два года назад попавший в свои 65 на Великую впервые – счастливый
муж, нежный отец, восторженный дед, состоявшийся профессионал,
турист, облазавший полстраны и написавший четыре книги, сказал мне
по возвращении в Москву: «После крещения это было самое важное событие
во всей моей жизни на круг. Пока носят ноги, буду туда ходить».
…Тихоня, подвизавшийся в IV веке как архиепископ Мир Ликийских,
хулиган первого Вселенского собора, неизменный покровитель путешествующих
и скорый помощник всем и во всём добром, ощутимо действует и сегодня.
Обобщая всё вышесказанное и переводя в область чувств, могу утверждать,
что посвященный ему Великорецкий крестный ход – просто праздник,
детская радость о Славе Божией, явленной здесь и сейчас через конкретное
лицо, которое именуется у нас – Николай-Чудотворец.
Георгий Колосов
14, 15 марта 2004 года
КРЕСТНЫМ ХОДОМ, КОТОРОМУ ПЯТЬСОТ ЛЕТ
Константин Семенов
В 2001-м, году мой друг и коллега Георгий Колосов, вернувшись с
крестного хода на реку Великую (приток Вятки, а та – Камы), показал
фотографии, немного рассказал. Я понял, что и мне необходимо пройти
этим древним, насчитывающим века ходом. Разумом я понимал, что
предстоящее сыграет особую роль в моей жизни. Знал я и то, что
действительность превзойдет все мои предположения. Так и оказалось.
Вернулся в Москву, чувствуя мощные благотворные изменения в себе.
Меня спрашивали: хорошо было? Понравилось? Разве словами передашь
внутреннюю, глубинную сущность события? Возможно, у тех, кто
уже не раз ходил на Великую, нет такой остроты восприятия. Она
сменяется глубиной. Будем надеяться…
Я отчетливо вижу разницу между крестным ходом и паломничеством.
Первый – торжественное шествие, возглавляемое священством, хором.
Впереди – хоругви, иконы. Это некое общинное действо, молитвенное
обращение ко Господу и Его святым угодникам с просьбой о дожде,
вёдре, защите от супостата (например, перенесение крестным ходом
иконы Владимирской Божьей Матери, спасшее Москву от вторжения хана
Ахмата в 1480 году). Паломничество каждый совершает самостоятельно
(даже если отправляется в группе) к некиим святыням для поклонения
им и молитве о себе самом, о своем Спасении. Такое проявление
религиозных чувств ведомо всем трем великим монотеистическим религиям.
Вместе с тем во всяком крестном ходе несомненно есть элемент паломничества.
Сбор участников крестного хода к селу Великорецкому (б. Крутицы)
туда, где шесть с лишним веков назад произошло чудо явления иконы
Святителя Николая, – в г. Вятке (временное название – Киров), у
Свято-Серафимовского собора, построенного в 1907 году, где и
находится икона, вернее один из ее списков. Подлинник утерян,
70 лет тому назад. После молебна переход к Свято-Успенскому Трифонову
монастырю с его старейшим в Вятке кафедральным собором (1689
г.), затем по мосту через реку Вятку – за пределы города. Первая
остановка в женском Макарьевом монастыре, в 5-6 км от города.
Здесь к ходу присоединяются множество людей. Собственно, отсюда
он и начинается. Тут, как и далее, в каждом месте остановки –
молебен.
Первые километры – по шоссе, затем лента шествия уходит на проселок
и, подчиняясь прихотями местности, змеится по лесам и полям, ложбинам
и взгорьям. С высоты какого-нибудь холма ход, расцвеченный в голове
хоругвями и раззолоченный облачениями священства, – величественное,
духоносное зрелище.
Там, где наш путь проходил по городу или автомагистралям, нас сопровождала
милиция, и подстраховывал микроавтобус медицинской помощи, мы
видели их всякий раз, когда выходили или пересекали автомобильную
дорогу.
Каждые час-полтора остановки, минут на сорок. Места остановок повелись
исстари. В деревнях, возле останков деревень, в чистом поле… Но
что же это за чистое поле, если в нем цветет яблоня (вятская земля
лежит почти в тысяче километров на северо-восток от Москвы, тоже
не южного города), а ровная стенка черемухи с рябиной, порою образует
почти замкнутый правильный прямоугольник?.. Один вятич говорил
мне, что при советской власти было разорено и обезлюдело более
90% деревень. Сначала коллективизировали, потом раскулачивали,
а для закрепления успеха – укрупняли. Те яблоньки и деревца в
линеечку – свидетели. Наши остановки и молебны – дань памяти тем
деревням. Их жители тоже когда-то ходили в Великорецкое. Поклониться
любимому святому…
Первая ночевка, в селе Бобино. Нас встречают. Встречают как дорогих
– нет, не гостей, как долгожданных родных людей. Многие идут этим
ходом не впервой, и бобинцы высматривают ''своих'', тех, кто останавливался
у них в прошлые годы. При встрече радостные приветствия, объятия,
поцелуи.
Начинается молебен. Я не сразу понял, что за возвышение, где вокруг
иконы Святителя Николая и хоругвей расположились клир и певчие.
Потом рассмотрел, что это курган из кирпичной дробленки, некогда
бывшей храмом Божиим.
Второй день хода самый протяженный, 50 километров. Длительная,
часа на три, остановка на полпути, в селе Загарье. Ночевка – в
Монастырском, где от монастыря, давшего название селу, ни следа.
…После трех часов сна, в два часа ночи – снова в путь. На прощанье
нам желают доброго пути, храни вас Господь!, зовут на тот год не
пройти мимо. Будем живы – не пройдем…
Разумеется, даже самое большое село не в состоянии разместить по
домам всех нас. Б`ольшая часть ночует в общественных зданиях: в
школе, в церкви. Места хватает всем, с запасом. Пока…
На привале подхожу к нашему пастырю о.Тихону под благословение,
прошу разрешение приложиться к образу Николая Чудотворца, списку
того самого, с которым уже которое столетие совершается крестный
ход. Батюшка не только разрешил, но и предложил понести икону.
Думать не мечтал!
Икону несут трое, на шестах-рукоятях, двое спереди, один сзади.
Рукоять то и дело норовит соскользнуть с плеча, так что сначала
было тяжеленько. Но вскоре, с молитовкой в голове, я забыл про
неудобства, и переход закончился быстрее, чем хотелось бы.
На третий день – 25 километров до Великорецкого. Примерно на полпути
большой привал в селе Горохове. Молебен около громадного каменного
храма. Без маковки с крестом, и храм – уже развалина. Человек без
рук-без ног – всё человек. А без головы… Березки на четверике
и куполе восьмерика усиливают впечатление мерзости запустения.
Но! В проеме окна вместо колоколов два газовых баллона, отрезанных
на разную длину в соответствии с требуемой высотой тона. В который
раз восхитился изобретательности нашего народа! Рядом – кургузый
огрызок колокольни. Наверняка, не меньше пяти ярусов имел, осталось
три. Между храмом и колокольней курган битого кирпича, бывшей трапезной.
Храм взорвали, чтобы получить кирпич. Знали, где самый лучший… Однако
наши предки не умели строить плохо. В известковый раствор, соединяющий
кирпичи в кладку, добавляли, если не ошибаюсь, яичный белок и творог,
малые количества которых придавали составу необычайную прочность.
Взрыв обратил всё это в щебень, пригодный только навсегда остаться
памятником варварства. Судя по размерам развалин, село было большое
и богатое. Но это, как говорят немцы, – плюсквамперфект, в давно
прошедшее время.
После молебна – купель. Помню свою первую, в Тихоновой пустыни.
Мне сказали, что температура воды 8?С. Надо совсем рехнуться, в
такую холодрыгу лезть! Издавна боюсь холодной воды. Но, увидев лица
выходивших из часовенки над купелью, я понял, что купель – это
купель, а холодная вода – холодная вода, и между ними ничего
общего. Полезу в холодную воду, – проснется радикулит и иные-разные
болячки, погружусь в купель… По вере и воздастся. В Горохове я
пошел в купель радостно. Жаль, мелковато, чуть выше колен, окунаться
неудобно.
Великорецкое – большое село на высоком берегу реки Великой. Несколько
улиц. Добротные, с узорчатой резьбой наличников избы. В брошюре
«ВЕЛИКОРЕЦКОЕ. История и архитектура» сказано: «Нынешнее Великорецкое
– это прекрасные развалины. Нарушено единство и целостность архитектурного
образа…». Сказанное справедливо по отношению к церковной архитектуре.
Храмы и колокольня нуждаются в ремонте, так же, как и братский
корпус. Внизу, в пойме Великой, когда-то стояли каменные часовни
на месте купели и святого источника. От них – ни следа, недавно
построены новые, деревянные. Неподалеку рубленный же храм-алтарь,
как я его мысленно назвал. У него нет (пока что?) помещения для
молящихся, царские врата открываются прямо на поляну, где стоят
люди.
День в Великорецком насыщен до предела. Проснулся в шесть утра
и поспешил на берег Великой. Там уже многолюдно, а народ всё прибывает.
Из окрестных сел и деревень, из городов Вятской земли и самой Вятки
автобусами и на своих машинах подъезжают на торжественные богослужения,
посвященные очередной годовщине обретения иконы Святителя Николая…
…Литургию служил архиепископ Вятский и Слободской Хрисанф, ему
сослужило еще несколько митроносных архиереев и множество иереев,
диаконов и алтарников.
После причащения и завершения литургии торжественная процессия
к священному источнику и купели на водосвятный молебен. По коридору
между плотными стенками крестноходцев и паломников плывут иконы,
хоругви, митры, клобуки…. Возвращаясь с молебна, клир окроплял нас,
а мы с благоговейной радостью ловили летящие из-под кропил капли…
…Сосну, на которой явилась икона и которая простояла не меньше
семи веков – не ростком же она была в 1383 г., и неужели сосны живут
так долго! – в 1960 году спилили строители «светлого будущего».
Очевидно, и дерево может быть врагом народа. Пень той сосны окружен
круговой металлической оградкой с лунками для свечек.
В нескольких метрах от пня на самой кромке крутого берега Великой
стоит еще одна сосна. Впрочем, весь берег лесистый – сосны и ели.
Упомянутая отличается тем, что ее могучие корни переходят в – тоже
нехилый ствол, сплетясь над землей и образуя грот. В этом месте
спуск к реке крутой, глинистый, скользкий даже в сухую погоду.
Можно себе представить, что он такое в дождь! Стоя внизу в очереди
за святой водой, я никак не мог уразуметь, с чего это старушки
так усердно, оскальзываясь и рискуя скатиться вниз, карабкаются
по крутояру, когда рядом меж деревьев серпантин тропинки? Оказывается
есть поверье: пролезешь меж корнями той сосны – весь год ничем
не заболеешь. А особенно усердные богомольцы норовят, тоже для
здоровья, отгрызть хоть кусочек уже упомянутого пня. Ваше язычество,
пожалте в гостеньки!
…Описание обратного пути, более короткого, двухдневного, но
не менее значимого, опускаю. Ограничусь отдельными отрывками наблюдений
и впечатлений. Размышления и суждения, возникающие по ходу дела
– сугубо мои, личные, ни на какие обобщения не претендуют. Тем более,
я неофит, древним путем шел впервые, так что неизбежны восторженность
и некоторая поверхностность. Духовные глубинные пласты начнут проявляться
с каждым новым ходом.
Великорецкий крестный ход с иконой Святителя Николая едва ли не
единственный в России по давности, дальности и продолжительности.
За пять сотен лет он только дважды не состоялся. Первый раз – в
1551 году, об этом смотри в тексте Георгия Колосова в этом же номере
газеты.
Второй раз ход был сорван уже большевистскими властями, и дело
тоже кончилось погодными неладами. Но об этом случае – только молва.
Надо сказать, что советская власть, особенно яро боровшаяся с
«религиозным дурманом» в первые годы своего становления, положила
немало стараний, чтобы извести Великорецкий крестный ход, но хотя
бы несколько человек тайными тропами совершали его. Низкий поклон
им от всего православного христианства.
Я не задавался вопросами, почему мы трогались в путь в 2 часа ночи.
Если так повелось издавна, значит, тут некий глубинный смысл,
а вовсе не желание проделать б``ольшую часть пути до наступления
дневной жары. И теперь я понимаю, что именно глубинный смысл,
не выражаемый словами. Неспроста ведь, святые отцы, да и просто
монахи охотнее всего молятся ночью, творя тем самым непрерывную
молитву с молящимися днем.
За пять дней пути и день пребывания у Великой у меня возникли
некоторые представления о нашем составе.
…Много детей, не десятки, а побольше сотни. Совсем маленьких –
несомых на руках или на плечах, везомых в колясках. Я даже видел
женщину, несшую своего будущего младенца во чреве. Рассказывают,
что в один из недавних прошлых лет женщина, отправившаяся на Великую
на исходе девятого месяца беременности, родила в процессе хода,
подхватила новорожденного и завершила путь на ногах. Будучи наслышан
о крепкой породе русских женщин, особенно деревенских, которым
доводилось в сенокосную или жатвенную страду и в поле родить,
и через несколько десятков минут продолжить работу, я не вижу
ничего невероятного в той легенде. Разумеется, род людской силами
и здоровьем основательно поизмельчал, но нет правил без исключений.
В любом случае, сам я ничего не придумал.
Мы с Георгием шли вместе с зеленоградцем Андреем, его двумя дочерьми:
Машей 13-ти, Полей 11-ти лет – для обеих этот ход был не первым
– и восьмилетним сыном Лёвчиком. Дети не только прошли весь маршрут,
но и не потеряли своей озорной жизнерадостности. Другие – не хуже.
Большинство тоже шли пешком, и я не слышал ни капризов, ни жалоб,
ни стонов.
…Весь путь с нами проделало подразделение солдат, человек десять
рядовых и два старших прапорщика. Незадолго до Великорецкого крестного
хода священник, окормляющий их воинскую часть, рассказал воинам
о нем. Несколько человек выразили желание принять участие. Священник
посоветовал обратиться к командованию, со своей стороны пообещав
содействие.
Отдельно от этой группы шли два старших лейтенанта и двое с капитанскими
погонами. Один из них – с женой и ребенком в коляске. Служивые
знали, куда и зачем идут: на груди иконка, в руках молитвослов,
идут, негромко читают молитвы, поют акафисты и тропари.
Человек в камуфляже без знаков различия с незнакомыми наградными
знаками, судя по возрасту не «афганец», а «чеченец» читал, непрестанно
читал молитвы. Что он повидал-пережил, страшно себе даже представить…
…Старушка с посохом, классическая деревенская бабулька тоненьким
«дишкантом», каким поют: «Ой, рябина кудрявая, о-оба хо-о-роши»,
выводит «Богородице Дево, радуйся». Но не во весь голос, для себя,
тихонечко. Еще несколько старушек, уже вместе, влад, распевают
акафист Николаю Угоднику. Признаться, этот акафист звучал так часто,
что, да простит меня Святитель и не сочтет за кощунственную хулу,
стал вязнуть в ушах…
Если вдуматься в происходящее отвлеченно от цели и сути Великорецкого
крестного хода и подойти к нему чисто мирскими мерками, – пройден
путь длиной 160 километров в основном, по проселку, за 5 ходовых
дней с однодневным перерывом, который из-за насыщенности психологически
напряженными событиями днем отдыха никак не назовешь. Пробуждение
в разгар ночи после недолгого – 3, самое б`ольшее, 3,5 часа сна.
Правда, первые два-три 45-минутных привала большинство расстилает
коврики, заворачивается в одеяла, подремать. Этим добирается от
силы еще час. Скромное питание, в лучшем случае треть съедаемого
обычно дома. Я, человек с неплохим опытом таежного туризма «сдох»
бы от такой жизни, не дойдя до Великорецкого. А ведь шли и дети,
и старухи… Ни малейших признаков тяжкого утомления. Несколько старух
практически весь путь шли босиком. Думаю, поставь на вершине Эвереста
церковочку со святыми мощами, эти бабульки с посошком да хлеба
корочкой, с молитовкой и негромкими тропарями взошли бы на первую
вершину мира без кислородных приборов, ледорубов и навесных перил…
Нечто похожее я уже говорил по поводу купели и холодной воды. Плоть
человека немощна. Дух силен. Особенно если с ним заодно Святой
Дух…
…Высокий сутуловатый, как все тощие, дядька очень приятной мелодией
напевает раз за разом Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе,
Сыне Божий, буди милостив мне грешному». Хорошая молитва. Держа
ее в голове, повторяя снова и снова, легко идти, не замечать пыли
или щебенки, машинально переступать через лужи и ручьи…
…То там, то здесь возвышается камилавка монаха или священника,
метут траву или пыль подрясники. Около каждого небольшое окружение.
Снова и снова слышны псалмы, акафисты. До чего же у служителей Божиих
благородной красоты лица! Молитвенное делание, отстраненность
от мира, полного соблазнов и мерзости. Близость к Богу. Черты не
искажены преизбытком страстей, хотя и бесстрастными их не назовешь.
Живые, жизнерадостные лица людей, любящих жизнь и Бога. Помнится,
как-то я рассматривал в одном христианском журнале лицо человека
по имени Иисус из Назарета, образ Которого нам сохранила Его погребальная
плащаница. Я не мог оторвать взгляда от этого лица. Неудивительно,
что и на Его слуг переходит часть Его красоты…
…Монархисты с иконой-портретом царя-батюшки Е.И.В-ва Государя Императора
Николая II долго и прилежно поют «Боже царя храни». Я, в принципе,
не против монархии, и не над царем-мучеником иронизирую, но где
они, дуси восторженные-романтические, найдут для России царя, чтобы
тот не оказался такой же мелочью, как все наши генсеки и президенты?
И Россия уже, увы, не та, чтобы снова стать монархией. В одну и
ту же реку не войдешь дважды. Да и не заслужили.
…Два высоколобых интеллектуала лет под тридцать, по виду аспиранты
или доценты, скажем, физтеха или мехмата МГУ. В руках одного раскрытое
Евангелие. Вполголоса обсуждают слова Учителя о любви ко врагам
своим. Тема и для меня самого совершенно нерешенная. Хотелось
влезть в разговор, да не звали. Опять же, ничего вразумительного
по этому поводу. И вообще, нашими силами спор не решить. Обсуждение
иссякло, снова зазвучало слово Божие.
Вообще, в потоке хода часто видишь лица городской интеллигенции.
Именно того сословия – разночинцев, которые несли в простонародье
не только грамотность, но и нигилизм-безбожие, расшатывая устои
веры, развращая крестьянство, то есть основную часть народа русского,
народа и без того некатехизированного, религиозно безграмотного,
темного, падкого до язычества. Тем самым приуготовлялась погибель
России – Великая Октябрьская Социалистическая Катастрофа. Вся история
человечества, читайте Ветхий Завет, говорит: народ, отказавшийся
от Бога, гибнет. В течение нескольких лет или нескольких поколений
– как кому уготовано.
В потоке хода разные слои общества смешались и стали чем-то единым,
скрепленным в монолит общей идеей. Так медь, олово, серебро, висмут,
молитва человека, пот, порою и кровь его, сочетшись в едином колоколе,
дают ему торжественный голос, возносящийся ввысь. Точно также
и молитва общая народная…
Только если следом за крестьянством евангельским путем пойдет армия
– рядовые и офицерство, милиция, интеллигенция – творческая и научная,
Россия может подняться. Станет невозможным кровавый кошмар Чечни:
зачистки, будановщина, пытки и избиения в «ментовках», иная бесовщина.
А если за ними последуют и государственные служащие, то есть чиновничество…
О-о-о! на такое даже моей буйной фантазии не хватает.
Особенно меня впечатлил сухоногий инвалид в коляске с рычажным
ручным приводом. Ни тени уныния или напряженности на лице. Его,
сменяясь, постоянно везли двое. Живое и точное исполнение истории
расслабленного, которого несли четверо к Спасителю, "и,
не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли
кровлю дома, где находился Он, и, прокопавши ее, спустили постель,
на которой лежал расслабленный." (Мар.2;4).
Чей подвиг веры мощнее – больного, взыскующего исцеления, или друзей,
в их стремлении помочь?.. Впрочем, подвиги веры – сравнивать?..
Я не сразу избавился от настороженности, видя радость и благодарность,
с какой нас встречали повсюду, хотя и понимал, что тут всё от чистого
сердца. Жители деревень, через которые мы проходили, города Гирсова
– Люберец Вятки – выходили нам навстречу. Выносили в ведрах колодезную
воду, квас, молоко, гостинцы. В больших селах для участников хода
были накрыты столы, расставлены корзинки с хлебом. Любой желающий
мог придти и поесть первое, второе и запить чаем, квасом, компотом
или молоком. А в Гирсове один из накрытых столов ломился от домашнего
угощения, и это было особенно трогательно. На детей умилялись,
нас благодарили, благодарили, благодарили… Даже в Вятке-Кирове,
областном центре. А в городе народ, как правило, дальше от Бога,
от церкви, чем в деревне.
Мой личный опыт говорит, что деревенский житель более тесно и напрямую
связан с природой, сотворенной Богом по Его великой мудрости и
щедрости. Город создан человеком по его немощи и неразумению. Город
– преграда, городской человек дальше от Бога, ему труднее придти
к Нему. Хранителем веры чаще бывает деревенский человек. Я, горожанин
всей своей сутью, нутром, не хочу противопоставлений. Я люблю город
и постоянно жить вне города вряд ли смог бы. Я осознаю ценность
города – носителя культуры и науки, но духовное первенство отдаю
селу. Впрочем, все эти рассуждения несколько отвлеченные. Наше
государство постаралось и преуспело в том, чтобы народ и Бога
забыл, и веру отцов, и корни свои духовные растерял. Тем более
радостно было видеть благодарность и горожан за наш ход.
…Сидим отдыхаем около церкви Новомученников после длинного перехода
по Вятке. Молодой человек, явно городского облика: костюм, белая
рубашка, мобильник на поясе. В руках пластиковый пятилитровик с
водой и кружка. Чуть смущенная, по-телячьи ласковая улыбка. Неторопливо
обходит всех. "Холодной водички попить не хотите ли?"
Почему-то именно этот парень стал последней точкой. Я вспышкой
осознал всю огромную важность события, в котором участвовал, для
России, для сохранения нашей православной веры, значит, для
нашего возстания из праха. Мы, все такие разные, из разных городов
(Вятка, Москва, Смоленск, Самара, Петербург, Великий Устюг, Пермь,
Екатеринбург, какая-то кубанская станица, были из Эстонии, даже
из Владивостока..!), люди всех слоев общества смешались и стали
– не боюсь повториться – единым монолитом с единой великой идеей:
верой в Бога, любовью, стремлением служить Ему. Наш крестный
ход, единственный в своем роде или нет – не важно, не просто обряд,
обычай, которому не одна сотня лет, а всего народа, исполняемое
малой его христианской православной толикой, молитвенное служение
Богу. И наше покаяние.
И я совершенно отчетливо и остро, до умиленного рыдания в душе
почувствовал то, чего почти не ощущаю в Москве – свою русскость,
природную близость к моей земле, к моему разноплеменному народу,
моему языку. И не омрачаются эти мои мысли темной отчужденностью,
недоброжелательностью к другим землям, народам, языкам.
А еще пришло осознание того, что Великорецкий ход был в моей жизни
самым важным событием после моего крещения (3 марта 1991 года).
Скептик-невера спросит, и что, всё было так благостно и ладно,
не к чему придраться? При желании придраться всегда можно. Могу
только уверенно засвидетельствовать: никакому иному подобному
множеству людей, в массе своей между собой незнакомых, никогда
не достичь такого порядка и организованности, какие были на крестном
ходе. И без всяких административных мер. Не понадобились. Желающие
могут убедиться, нынешний ход не был последним. Следующий состоится
03-08 июня следующего года…
Господи! Спасибо Тебе за то, что Ты привел меня на этот ход, за
богатство, которое я от Тебя получил! Сколько Ты еще мне отпустишь
начал июня, я постараюсь не пропустить ни одного крестного хода.
Не обещание Тебе, надежда…
Приведенное выше – Ход-2002, которые дополняю заметками о Ходе-2003.
Разумеется, этот не похож ни на один из предыдущих. Но главное:
осознание необходимости совершаемого делания для каждого из нас
и для России в целом, не только осталось, во мне, но и окрепло.
Впечатления от нынешнего – менее остры, зато более глубоки, словами
не передать…
Навскидку мне показалось, что наша численность заметно увеличилась.
Считавшие говорили, между тремя с половиной и четырьмя тысячами
человек.
— " —
Ливни, прошедшие незадолго до нашего приезда, раскиселили проселки.
По временам небольшой дождичёк подновлял грязи. Часть пути вела
по вновь сделанной дороге. Выбоин на ней – чтобы никто не подумал,
будто в России дураков поубавилось. Зато появилось несколько широких
бревенчатых мостков через ручьи. Особенно много грязных лужистых
участков пришлось на второй день, с самым длинным, в 50 км, переходом.
По трудоемкости путь эквивалентен добрым семидесяти. Хорошо хоть
не чистая глина. Выжили. Даже бодрости не растеряли…
— " —
Слева обочь дороги три сваренных из труб и выкрашенных в голубоватый
цвет православных "осьмиконечных" креста. На каждом пластинка
с надписью "Вел. Ход.". Ничего иного, как место, где
умер или даже похоронен один из участников, мне в голову не пришло.
Ходов было много, численность тоже немалая, не исключено, были
и те, кто не смог одолеть путь. Вдуматься – не самая плохая смерть
для христианина. Впрочем, говорят, что это, может быть, крест обетования…
— " —
Как и в прошлом году, радовался красоте земли. С высоты холма извилисто
текущая километровая пестрая людская лента с золотой головкой облачений
клира – глаз ликование. В деревнях, или там, где они когда-то были
– сирень. Нигде не видел такой густой и обильной. На безлесных участках
в одиночку, купами, лентами-змейками, стайками, полянками – шапочки
купавки, купальницы европейской, бледнолицей сестрицы жарка, купальницы
азиатской. Обе – лютиковны. Золотой венок из купавки и сурепки
на иконе Николая Угодника, несомой ходом…
— " —
Кустик "М" и кустик "Жо"…
— " —
Группа из Питера: с дюжину молодых парней, одна или две девицы.
Несут хоругвь. На одной стороне, так и хочется сказать, – очень
яростный, лик. Выражение глаз и лица откровенно злые. Невольно приходит
в голову, что это не Спаситель, а враг в Его личине. На обратной
стороне Голгофский крест, под ним надпись "ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ
СМЕРТЬ". К сожалению, у о. Тихона, ведшего ход, не хватило
решимости твердо сказать о неуместности подобных идей при христианском
делании. Единственно, он определил им идти в хвосте шествия. Вели
себя эти люди тихо, но распространяли свою, РНЕ, газетку. Брезгливость
пересилила любопытство, не взял…
— " —
В разных местах хода звучит Иисусова молитва. Женщины высоко выводят
первым голосом: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй
нас!". Им вторят низкие мужские. Постоянно слышен акафист
Николаю Угоднику.
— " —
В селе Бобине, месте нашей первой ночевки, как и в прошлом году,
– радушие хозяйки, Тамары. Мне неловко перед нею. У нее сын Сережа,
лет 12-ти, даун. В прошлом году я взял ее адрес, надеясь найти в
нашем храме товарищей по ее кресту. Не для чего-нибудь. Просто для
общения, обмена опытом воспитания таких детей, взаимной моральной
поддержки. Я формально отнесся к делу: отдал адрес знакомой семье
и на том успокоился. Тамаре, не написали. Вот ее адрес: 613117
Кировская обл., Слободской р-н, с. Бобино, ул. Мира 26а, Стрелковой
Тамаре Ивановне. Родные мои одноприхожане, те, у кого дети дауны,
откликнитесь, чтобы Тамара не оставалась один на один со своим
крестом.
Кстати, в нынешнем году Бобино отмечает четырехсотлетие. Четыреста
раз село принимало ход…
— " —
Прежнее название села Великорецкого – не Крутицы, а Крутицы, даже
Крутичи. Очень круты и высоки берега и Великой и ее притока, ручья,
разрезающего село на две неравные части. И необыкновенно живописны…
— " —
Огромного роста, на голову выше меня, с темно-рыжей метлой-бородой,
поп, о. Леонид. Босой, ступает огромными шагами, не глядя под ноги
– какого-нибудь 48-го размера. На плечах – мальчонка. Около него
всегда людно. Идут, распевают молитвы или акафисты. Его я запомнил
еще с прошлого года. Георгий сказал, что о. Леонид – поэт, мощный,
действующий. Уже в Москве я убедился, что это так и есть …
—"—
На привале – непременно разуться добоса, помассировать пальцы,
ступни, голеностоп, икры. Пальцы переложить от потертостей и опрелостей
листьями подорожника, одуванчика, лопушка…
— " —
В утерявшей имя деревне, последней на пути к Великорецкому, останки
нескольких изб, да и те через немного лет крестноходцы разберут
на костры. Там я услышал такую историю:
В советские времена в крайней избе жил мужичок. В ту пору крестный
ход был под строжайшим запретом от властей, но несколько старушек
упорно каждый год несли икону Святителя Николая в Великорецкое.
Когда они проходили эту деревню, мужичок немедленно сообщал "куда
следовает", приезжала милиция и отвозила старушек к исходной
точке. Они – снова шли. Господи, прости ему его грехи! А старушкам
– земной поклон. Говорят, что изба того мужичка вскоре сгорела,
но я не решусь непосредственно связывать это событие с его подлостью,
дескать, наказание Божие. Слишком прямолинейно. А впрочем, как
знать?…
— " —
В Великорецком на берегу реки группа молодежи. Кто в колясках,
кто ковыляет на искореженных ногах. Жизнерадостно общаются между
собой и со здоровыми, фотографируются. Мой новознакомый из Вятки
задумчиво говорит:
"Это ребята из вятского интерната для ДЦП-больных. Года три
назад была история. Приехали они сюда во время хода на литургию
на своем автобусе. С ними – директор. За любого из них, если что,
какая обида, голову отвинтит, против резьбы. Собираются уезжать,
подходим мы с другом, не возьмете ли? Так ведь мест свободных нету.
А мы постоим. Так вон ведь сколько автобусов. Когда-то они поедут,
а нам нужно раньше. Ну, ладно, давайте, только стоять придется.
О чем разговор! Поднялись, водитель мотор завел, тут в двери появляются
две бабулечки, тоже просятся до Вятки, а то вдруг им не удастся
на тех автобусах. Директор категорически отказывает, мест нету.
Они просят-умоляют. Сжалилась, ладно, Бог с вами, полезайте, но
только вам придется стоять всю дорогу. Да-да, конечно, что мы не
понимаем разве? Тронулись. А до Вятки километров 60, около часа
езды. И вот к концу первого десятка километров одна старушка затосковала.
И от тоски начинает тихонько скулить, а стояла она рядом с двенадцатилетней
девочкой с высохшими ногами. И выскуливает старушка такие слова:
"Ты вот, молоденькая-красивенькая сидишь, а я, старенькая
– стою. А у меня ножки-то слабые, и мне тяжело. Девочка всё слышит,
всё понимает, ей стыдно, но она и хотела бы, просто не может встать.
А у директора ухо на такие речи настроено точно, она всё слышит
и кричит водителю: Витя-а-а, останови автобус-то. Автобус остановился.
Дверь отвори. Отворил. Помоги бабулькам выйти. Помог. Дверь закрылась,
автобус тронулся, старушки остались на дороге. И тут, буквально
через несколько минут ударил ураганный ветер и – снежные заряды.
(Дело было 6 июня. ККС). Господь не выдержал такой концентрации
нелюбви в крохотном объеме…
Меня рассказ очень впечатлил, и я стал думать, а как бы себя вел
я? До моего крещения 12 лет назад – не боюсь, почти уверен, так
же, как та директор. Еще и старушкам – полные уши чего ласкового
на прощание. Она поступила справедливо. Теперь попробую представить
себе, как надо бы поступить.
Слышу я старушкины причитания и: "Голубушка моя, что это Вы
там такое говорите? Ведь я Вас не хотела брать, а Вы пообещали
ехать стоя и не ворчать. У Вас хоть и слабые ноги, но есть и держат,
а у Светочки, они совсем отсохли. Или на Вас креста нет? Еще что
подобное услышу, обеих – на дорогу…
Но это я так, когда спокоен и размышляю хладнокровно. А будь я
там, в автобусе? Не рискну утверждать уверенно…
— " —
И в этом году множество детей самого разного возраста. Непременно
кто-то спросит, какой смысл брать с собою детей в такой трудный
путь? Из того же пакета вопросов, что: надо ли постоянно водить
детей в церковь, причащать, наконец, крестить во младенчестве,
они, мол, еще ничего не понимают. Много мы знаем, что они понимают!
Мы, взрослые, – я в этом убедился на примере собственных дочери
и сына, а теперь и внучки, да и себя помню с трех лет, – даже вообразить
себе не можем, сколь примитивно надменны наши представления об
интеллекте, чутье, мудрости детей. Откуда нам ведомо, как Господь
приходит к детям? До чего мы любим за Бога, за детей Его, решать,
что надо, что полезно! И если дети, вырастая, отходят от Него, не
на сто ли процентов тут наша "заслуга"? А что до смысла,
то слишком старательные его поиски зачастую заводят в такой тупик,
из какого – только чистой верой. Много ли смысла в поклонах, в целовании
креста, в прикладывании к иконам? Достоин сочувствия всякий, отвергающий
то, что лишено, в его понимании, смысла. А брать ли с собой детей,
в том числе маленьких (некоторых несли на руках или везли в колясках),
каждый решает сам. Но – никогда не берите с собой ребенка лишь потому,
что его не с кем оставить. Только если вам невыносима сама мысль
о разлуке с ним, только если вы с ним дружите, только ради его веры.
Иначе – обуза, и вам, и ему, и окружающим…
— " —
Изнурительно долгий, длиннее, чем в том году, извилистый путь по
Вятке. Зато увидели построенный и почти отделанный храм Веры, Надежды,
Любови и матери их Софьи, ни на что не похожий, дерзкой и – несомненно,
храмовой архитектуры – шедевр. Издали стоит приехать посмотреть.
Год назад, еще в лесах, он восхитил нас…
— " —
Во время нынешнего Великорецкого хода всё глубже убеждаюсь, насколько
он необходим России, насколько он необходим мне, и снова повторяю:
"Господи, сколько Ты мне еще дашь начал июня, – буду ходить
этим древним путем, на который приезжают люди из самых разных краев
России вот уже пять столетий. Постараюсь не пропустить ни одного."…
—"—
Никого не стану убеждать присоединиться. Ход – не место удовлетворения
любопытства, желания проверить себя в трудных условиях, спортивного
азарта, честолюбия. Пусть вами движут лишь вера и любовь к Богу.
Ни в одном туристском походе я бы не выдержал такого режима: подъем
в 1.30, 20-50 км пешком, иногда по вязкой грязи (еще хорошо, если
не жара, от холода можно пододеться, двигаться быстрее, а от жары
не спрячешься, тем более, что она всегда сопровождается комарами
и слепнями), отбой в 22.30-23 при питании, никак не соответствующем
нашим привычным представлениям об энергетических затратах. Ели мы
действительно мало, и не потому, что нечего было, – больше не хотелось…
—"—
С собою – только то, без чего не обойтись: молитвослов, "пенка",
то есть пенополиэтиленовый коврик; кусок полиэтилена подстелить
и накрыться; тонкое шерстяное одеяльце; что-то от дождя (ни в коем
случае не плащ из тонкой пленки. Цена ему копейка, проку – того
меньше. Рвется при первом одевании.); что-то солнцезащитное на
голову; свитер или теплая курточка; что-то на жару. Что касается
обуви, то по шоссе и по городу я шел в армейских ботинках на шерстяной
носок, а по лесу, где грязно – в резиновых сапожках на носки и
портянки. Многие месили грязь кедами или даже сандалиями, видел
и нескольких босоногих. Всё зависит от привычки. Но должен предупредить:
может быть очень холодно, даже заморозки, так что запас носков необходим
в любом случае. Могут пригодиться спички, охотничий ножик – посошок
вырезать, кружка, емкость для святой водички, домой привезти.
Питания – минимум. В дорогу – сколько съедите в поезде, а ехать
туда вечер и ночь. На сам ход полезно иметь немного хлеба, баночку
мёда, пару горстей орехов, столько же кураги, изюма или чернослива,
очень помогает лимон – бодрит быстро и надежно. Оба раза убедился
не без удивления, – там, в пути не естся, хотя каждые полтора-два
часа бывают привалы минут на сорок-час, а в середине дня, на все
три часа. В Бобине, Горохове, Великорецком, Медянах, Мурыгине,
в самой Вятке – во дворе храма Новомучеников, нас кормили, все
три блюда. Кроме того, в любой населенке можно купить необходимое.
Ни в коем случае никакой ручной ноши. Лучше 10 кг за плечами, чем
1 – в руках. Но еще лучше и нетрудно уложиться в 5-6 кг. В качестве
рюкзака удобнее всего "Ермак". Не берите никаких тележек.
Особенно беспомощны те, на маленьких хилых колесиках, на каких
старухи по асфальту возят килограмм соли…
Если кого-то привлечет мысль присоединиться к Великорецкому ходу
в 2004 году, не повторяйте ошибок предшественников, будьте Колумбами
ошибок, милости просим в нашу смену к нам в дежурку, мы с Георгием
ничего не утаим из нашего опыта. И – помоги нам всем Господь в
этом достославном душеполезном и Богоугодном делании!
Август 2003
|