Пятница, 30 сентября 1977
Вчера ночью, туша электрическую лампу и будучи очень близко от нее, был на секунду как бы ослеплен ею, так что в наступившей тьме ничего не видел - а на деле свет шел из соседних комнат... Подумал: так вот и человек. Он видел Бога, видел Его свет, и именно потому так черна для него тьма, наступившая после разрыва с Богом. И в этой тьме он ощупью ищет, учится понимать, разгадывать непонятный свет, все еще видимый, ощутимый... Это и есть "наука", "культура", "философия". Усилия впотьмах.
Разговор сегодня утром с Л. о том напряжении, в котором всем нам приходится жить - в школе, в семинарии, повсюду, об утомлении от этого напряжения. Мое убеждение в том, что коренная ошибка здесь - это вера современного человека, что благодаря "технологии" (телефон, xerox и т.д.) он может "уложить" во время гораздо больше, чем раньше, тогда как это невозможно. И вот - он раб собственной своей, в геометрической прогрессии растущей, "занятости". Необходимость ритма, отрешенности, "медленности"... Почему студенты не "воспринимают" то, что им "преподается"? Потому что они не имеют времени "осознать", то есть вернуться к тому, что слышали, дать ему по-настоящему войти. Современный студент "регистрирует" знание, но не принимает его. И потому оно в нем ничего не "производит". Подобно тому как сильный ливень неизмеримо бесполезнее в засуху, чем мелкий "обложной" дождичек... А мы все все время под грохочущим ливнем - "информации", "знаний", "обсуждений" и т.д. И все это обтекает нас, ничуть не задерживаясь, выпираемое сразу же следующей лавиной.
Пятница, 29 февраля 1980
Я чувствую иногда (сегодня, например) страшную душевную усталость. И я хотел
бы разобраться в ней, потому что усталость эта так очевидно связана с "церковью",
с "религией". Что это - то уныние, та духовная опустошенность, которая
связана с недостатком (точнее - почти полным отсутствием) молитвы, с ленью,
с распущенностью? Или же, вдобавок ко всему этому, также и что-то другое? Сегодня,
например, причиной очередного припадка такого уныния оказался какой-то случайный
очередной православный журнальчик с неизбежными статейками о "духовности".
Мне стало мучительно сидеть в своем кабинете в семинарии, быть свидетелем и
участником какой-то церковно-религиозной каши, в которой - так мне, во всяком
случае, ощущается - приходится жить... Мне все кажется, что все заняты не тем,
говорят не о том, интересуются и живут ненужным, неважным. Однако что нужно
- я не могу сказать даже сам себе, не знаю. Я хотел бы знать, что делали в будни,
ежедневно, с утра до вечера первые христиане, не имевшие еще "церковных
дел", "богословия", устава, споров о древних иконах и напевах
и многотомной литературы о "духовности". Что значило для них и в их
жизни - жить верой? Я стал священником в двадцать пять лет, потому что мне было
очевидно (без всякого раздумья и углубления и проверки), что ничего интереснее
на свете нету. Я об этом мечтал, именно мечтал на парте лицея, на танцульках,
почти всегда это было для меня "инобытием", тайным сокровищем сердца.
А теперь я чувствую себя - и как часто! - как тот чеховский герой, который во
имя какого-то "высокого дела" (революции, борьбы за свободу) поступил
в лакеи, чтобы за кем-то следить, что-то узнавать, одним словом - служить, и
вот постепенно не то что разочаровался в этом "служении", а как-то
выпал из него. Ощутил его как ненужное, как не то. Его потянуло на простую жизнь,
на просто жизнь. И вот у меня такое чувство, что я живу в безостановочной "риторике",
в искусственности... Что всем этим прикрывается, в сущности, все та же мелочность,
самолюбие и т.д. и где все это тем более сильно, что все время выдается как
раз за служение... Иногда такое чувство, что тот детский и "мечтательный"
опыт инобытия, который привел меня к служению, теперь этим самым служением больше
всего и затемняется.