И КУДА ЭТО ГОДИТСЯ, ЧТО ТАКИМ МОЛОДЫМ РЕБЯТАМ, КАК МЫ, УЖЕ ПО СЕМЬДЕСЯТ?!
Что такое «ноль»? Ноль, он и есть нуль — ничего, пустое место, отсутствие чего бы то ни было. Но если тот же «0» скромненько встанет за какой-нибудь цифрой, тогда ого-го!
Первый нуль в дате человеческой жизни — это конец детства. Второй — до свидания, отрочество. Третий — где ты юность? Четвертый…
О седьмом нуле в годах нашей жизни псалмопевец говорит такое, что к юбилею… В общем, не будем.
Так кто же он такой наш отец Александр (Ильич Борисов), по поводу которого я устроил (ещё не кончил) весь этот треп, чтобы не сбиться на пафос, трубные звуки торжественного гимна — все это нормальному русскому мужику ни к чему?
Отец Александр — с владимирскими корнями московский мальчишка из замоскворецкого двора.
Он же — турист-водник. Помню, какой он мне, было дело, учинил профессиональный допрос-экзамен, когда я подошёл за благословением взять с собой двух надцатилетних мальчишек в байдарочный поход по Карелии.
Он же — кандидат биологических наук, генетик; это порою проскальзывает в его проповедях.
Он же — в первых рядах стихийной — сами вышли, никто не звал — демонстрации протеста против учиненной нашими властями стрельбы в Вильнюсе. Нас тогда с полмиллиона на улицах Москвы было…
Он же член комиссии по помилованию при правительстве России, автор нескольких написанных (Ваши, отче, «Побелевшие нивы» я не так давно перечитывал, они до сих пор еще…) и переведенных книг, Президент Российского Библейского общества…
А ещё помню, в конце прошлого столетия мы, десятка полтора-два братьев во главе с о. Александром очищали наш двор от всякого мусора, в том числе и металлолома. Отец — в числе первых, молодых и крепких таскал, грузил. Даже после перенесенной операции, когда надо бы себя поберечь и посдувать с себя пылинки, он только с месяц дал себе относительный отдых…
Но это всё внешнее, то, что всем известно, то есть не самое главное. Главный труд отца Александра — предстоять нашему приходу. А приход у нас, как ни крути, не совсем обычный. Его костяк — та часть московской творческой интеллигенции, которую привел к Богу о. Александр Мень. (А уж кто-кто, но творческий народ никогда и нигде не являл себя образцом скромности, смирения, самоиронии не напоказ…). У о. Александра — получается. Причем, как-то само собой. У отца тонкое умение быть не отцом-ментором, а отцом-другом, отцом-братом. Я с радостью принимаю его просьбы, его замечания. Просит — значит, любит, сделаю с удовольствием. Учит — значит, знает, приму с пользой для себя…
Это я всё к чему? Конечно, Псалтирь — часть Священного Писания, но не надо полагать названные там сроки жизни 70, от силы 80 лет руководством к действию. Скажем, Петр Иванович Кальнишевский, последний кошевой атаман Запорожской Сечи, сосланный Екатериной II на Соловки после упразднения Сечи, не захотел оттуда уехать, когда Александр I ему разрешил. И умер он на Острове в свои 113 лет. А Лихачев Дмитрий Сергеевич в своих дневниках пишет: «Мне 90 лет…», далее он недоумевает по поводу этой даты и не знает, как к ней относиться. Можно вспомнить акад. Павлова, Ростроповича, Бернарда Шоу. Не их ли пример нашему батюшке наукой?!
В общем, многая Вам лета, родной наш человек! — наш батюшка, друг, брат, учитель… А мы о том всем нашим космодамианским и сочувствующих скопом молимся, не очень может быть, умело, но от всей нашей нежно любящей Вас души. Вот!
От имени и по поручению нашего прихода.
Тоже от всей души…
Константин Семенов