ПРАВЕДНИЦА

 

Скончалась Нелли Ивановна Хоткевич (1933–2011), человек ангельской доброты и стоической силы духа. 

Когда говорят о «русской интеллигенции», обвиняя её во всех смертных грехах и указывая при этом на торчащих из всех телевизоров певунов-прыгунов-лизунов-пачкунов-говорунов, мне это внушает глубокое недоумение. 
Интеллигенция — это совсем не они. 
Интеллигенция — Нелли Ивановна, скромный тихий библиотекарь, никогда в жизни никого не обидевшая, любившая всё доброе и прекрасное, что есть на свете — хороших людей, зверей, стихи, музыку. И с молчаливой отвагой несшая свой крест до конца. 

Она была родом из Луганска, училась в Ивано-Франковском пединституте. В молодости прошла через неудачный брак: семья мужа считала её неровней (Хоткевичи были очень знаменитой на Украине семьёй). После развода Н.И. жила в Москве с матерью и младшим братом, фактически пожертвовав своей женской жизнью и какой-никакой карьерой ради них. Жили очень бедно (она говорила даже — впроголодь), считали каждую копейку. Отдушиной для Н.И. была музыка: она училась пению. Больших способностей не имела, но музыка доставляла ей радость, она её любила по-настоящему, и потому приход в 1974 году в Консерваторию был для неё не случайным. Там она оказалась на месте. Она любила наш консерваторский народ, и её тоже любили. 

Работала она в отделе каталогов, и с потоком читателей практически не общалась. Но, если кто обращался за справкой по каталогу, он мог быть уверен, что Н.И. его приветливо встретит, внимательно выслушает и постарается помочь. Никогда никого она не «отшивала», никому не говорила — «Не видите, я занята?»,  никому не пеняла — «Вы что, сами не знаете, что ищете?»... А ведь бывало, что и не знали. Путали авторов, названия давали приблизительно. Она со всеми терпеливо разбиралась.
А попутно каталогизировала новые поступления, переводя названия книг и нот с помощью словарей с самых немыслимых языков (на карточке должно значиться не только название в оригинале, но и перевод). Иногда звонила мне, уточняя жанр, фамилию композитора или какой-нибудь термин. 

Мы подружились в 1985 году, и хотя я проработала в библиотеке недолго, остались друзьями и встречались уже просто так, обычно — у неё дома. Она дважды поддержала меня в очень тяжёлых личных ситуациях, и я этого никогда не забуду.
Она не утратила способность страстно увлекаться, и в 1990-е годы безумно увлекалась политикой (у неё над рабочим столом висел портрет Ельцина), а потом вдруг уверовала во Христа и сделалась ревностной прихожанкой, хотя раньше относилась к религии скептически. У неё появился новый круг общения, и я из него постепенно выпала — жизненный водоворот засасывает, и вырваться из своей воронки, чтобы очутиться в соседней, бывает непросто, а порой и невозможно.

И всё-таки я неоднократно вспоминала наши посиделки у неё в квартире, вычищенной как музей. Мы выпивали немного рома (она держала его для гостей), иногда слушали музыку, беседовали. Потом она угощала меня на кухне блинчиками, и мы вновь говорили о людях, книгах, искусстве...

Да будет память о ней вечно светла.

Увы, фотографии Н.И. у меня нет. Как-то никогда не приходило в голову её снимать — она всегда была рядом...

 

Л.В.Кириллина,

профессор Московской консерватории