Три чуда Юрьева монастыря

 

Приходилось ли тебе, о читатель, приезжать в монастырь ранним утром, когда рассвет еще только тронул серебро куполов? Зрелище величественное и красивое, даже если стены скрыты лесами, а именно таким предстал нам Юрьев монастырь, готовящийся отметить 1150-летие города.

От этой высокой лирики быстро спускаешься на землю, наткнувшись на глухо запертые ворота и заспанного охранника, чья радость видеть тебя не знает границ. Есть вещи неизбежные и убедительные – как вешалка в театре. Но на этот раз мое маловерие было посрамлено. Мысленно я уже был готов терпеливо доказывать про группу из Москвы и что "отец Арсений благословил". Я даже помолился (что не часто) о ниспослании доброго Ангела для разруливания предстоящей ситуации, и (о чудо!) Ангел был ниспослан в лице послушника Сергия, курирующего гостиницу и категорически не похожего в этот ранний час ни на послушника, ни на ангела. "Вы группа из Москвы?" – спросил вполне современного вида молодой человек, шагнувший к нам из тени монастырской стены. Так свершилось первое чудо – нас ждали!

 

Историческая справка

"Это один из самых старых и богатых монастырей. В летописи впервые упоминается под 1119 г. в связи со строительством Георгиевского собора.

В начале XIX в., при архимандрите Фотии, монастырь владел 4416 десятинами земли и 4654 душами крепостных крестьян. До Октябрьской революции Юрьев монастырь являлся крупнейшим очагом религиозного мракобесия, ему покровительствовали русские цари.

Предполагается в бывших кельях монастыря оборудовать гостиницу, а в монастырской   трапезной — ресторан".

В таких выражениях повествует о монастыре путеводитель, изданный в далеком уже 1974 году. Дальше проектов дело, однако, не пошло, и в конце 80-х в монастыре царило запустение, ни гостиницы, ни ресторана.

 

Юрьев монастырь с храмом Святого Георгия в центре получил свое наименование от Ярослава Мудрого, бывшего в крещении Георгием (Юрием). Он, по преданию, и основал монастырь в далеком 1030 году. Расположенный в месте, где Волхов вытекает из Ильмень – озера, монастырь был одновременно и духовным оплотом княжеской власти и крепостью. Если посмотреть с высоты птичьего полета, для чего достаточно купить календарь в монастырской лавке, то видны четкие очертания крепости с угловыми башнями – Церквями. Князья селились неподалеку, на противоположном берегу, ближе к современному Новгороду. Правильнее было бы сказать, просто к Новгороду, поскольку Новым Городом он был именно по отношению к княжеской резиденции, ныне известной как Городище. Переплыв Волхов, княжеские ладьи приставали примерно там, где ныне монастырские ворота, возведенные конечно же много веков позднее, гостеприимно распахнулись прямо на стихийный пляж. Крепкие стены, возведенные в XVIII – XIX веках, не сильно отгораживают монастырь от мира. То и дело приезжают автобусы с туристами, да и отдыхающие с пляжа заходят в распахнутые ворота. Как и во многих монастырях, часть территории в дневное время доступна для обзора, и никто не возбраняет пройтись по монастырской земле.

 

Внимательнее приглядевшись к упомянутому фото сверху, вы увидите в правой части ржавые крыши архимандритского или Фотиева корпуса, построенного в XIX веке и получившего свое название от архимандрита Фотия, которому монастырь обязан целым рядом построек. Вид крыш выдает возраст фото. Весной 2005 на их месте поднялись вновь отстроенные кирпичные барабаны, а ныне весь корпус со Спасским собором полностью отреставрирован и радует глаз. Некоторым постройкам это еще предстоит.

Архимандритский корпус и Спасский собор

2005	2009

* * *

Территория монастыря велика, стены его, впервые упоминаемые в летописи 1333 года, это не просто стены, а жилые корпуса с коридорами и кельями, многие из которых пока пустуют. Угловые башни к XIX веку окончательно оформились как церкви, в одной из них была оборудована "рухольная" – место для хранения обветшавших образов и богослужебных предметов. Хозяйство огромное, и многое еще ждет своего часа. И, если фасадный ремонт в преддверии 1150-летия города делается за муниципальные деньги, то для работ внутри братия изыскивает средства самостоятельно. Паломническая гостиница – одна из статей доходов, приоритет же в тратах остается за Духовным училищем – главным делом монастыря, видящего свою задачу в духовном образовании. "Как вы справляетесь со всем этим хозяйством?" – спросил я, ближе к отъезду, наместника монастыря, отца Арсения. "А мы не справляемся" – весело ответил отче, явно имея в виду громаду предстоящих работ. Однако, если взглянуть на то, что было сделано за последние 4 года, изменения впечатляют. Весной 2005-го в архимандритском корпусе можно было снимать кино про Сталинград. Сегодня – про современное учебное заведение, делающее честь европейской столице. На месте развалин и битого кирпича возродился, сияя побелкой и куполами, корпус - корабль с храмом, светлыми коридорами, уютными классами. Тут же просторная трапезная, библиотека и множество других помещений. Здесь внутри как-то по особенному хорошо. Хочется остаться, побыть в тишине. Словно с ремонтом, сделанным скромно, но качественно, вернулась намоленность места.

Впрочем, подробное знакомство с архимандритским корпусом, где ныне разместилось духовное училище, еще впереди. А первое, что предстоит вновь прибывшем паломникам, это поселение в кельи Восточного корпуса, сооруженного в первой половине XVIII века, в послепетровские времена.

 

Корпус этот – жилая крепостная стена. Длинный изгибающийся коридор с полом из кирпичного паркета смотрит на Волхов узкими бойницами окон. Или все-таки бойниц? Типичный летний вид, явленный в такой щели, это полоска песка внизу, полоска воды в центре и пойменная зелень на горизонте, необходимая, чтобы глаз отделил серое сверху от серого снизу. Ландшафт разнообразят проносящиеся перед самым лицом ласточки, насекомоядные птицы, принимающие эстафету пищевой цепочки, в которой паломники призваны занять свое место. Обязательная деталь – неподвижные рыболовы, словно застывшие вместе с природой в ожидании то ли грозы, то ли зимы. В редкие дни северного лета картина преображается. По узкой дорожке вдоль монастыря просачиваются машины, а многие приезжают и просто так, чтобы позагорать, искупаться, сыграть в пляжный волейбол. Купальный сезон скоротечен, как скоротечна и река Волхов. Неопытному пловцу едва ли стоит удаляться от берега. Само собой, пляжное соседство не способствует уединенной молитве, но в монастыре с пониманием относятся к землякам, спешащим приобщиться к "карикатуре южных зим", и ворота не запирают. В иное время на берегу можно увидеть одинокого паломника или паломницу, размышляющих о смысле жизни.

Вернемся, однако, за монастырские амбразуры. По другую сторону коридора в нишах притаились двери келий. Чтобы войти в них надо пригнуться, а войдя и правда попадаешь в XVIII, а то и раньше, век, где современность помечена разве что хилой лампочкой под потолком да раковиной в углу. Здесь место невещественной тишины. Вещественную могут нарушить шаги в конце коридора, а невещественная наступает где-то внутри притихшей души, как если бы эти своды экранировали суету мира. Впрочем, почему, как если бы… Простые кровати, грубые матрацы, старый стул, столик у окна. Благословенная скудность. Пройдет, наверное, не так много времени и в отреставрированных кельях напротив архимандритского корпуса откроются комнаты для гостей. Они уже сейчас нужны монастырю, но старые кельи останутся. Это, если хотите, особый жанр, которого ничто не заменит.

 

 

Сколько в монастыре храмов? Сразу не ответить, да и восстановить удалось пока не все. Номер один, это, конечно же, Георгиевский собор в центре монастыря, заложенный повелением князя Мстислава Великого и построенный его сыном, знаменитым русским строителем и воином, князем Всеволодом-Гавриилом в 1119 году. История сохранила имя зодчего, создавшего величественный, устремленный к небу храм. Мастер по имени Петр построил также Николо-Дворищенский собор и церковь Благовещения на Городище. Фрески XII века были уничтожены во время реставрации 1830-х гг., их сбили со стен, использовали для подсыпки при планировке территории монастыря, частично выбросили. Тогда же, при архимандрите Фотии, к храму были пристроены паперть и ризница, снова разобранные реставраторами в XX-ом. Ими же были вновь открыты заложенные в XIX веке окна, что внесло некоторый диссонанс в поздние росписи. Кстати, обратите внимание: змей, символизирующий страстную чувственность, не истребляется Святым Георгием, но приручается, покоряясь воле святых. Не будучи специалистом в иконографии, подозреваю что образ был навеян поздними легендами. Лично мне такое "воспитательное" решение представляется более конструктивным, нежели "истребительное". Еще деталь: на откосах вновь открытых окон сохранились оригинальные фресковые орнаменты.

 

Росписи XIX века прожили недолго, в 1898 году фрески были сбиты в ходе очередных ремонтных работ. Для создания нового цикла пригласили артель художников под руководством иконописца М. Н. Сафонова. Как деликатно сказано в современном (2006) буклете "Эти росписи отразили представления своего времени о древнерусской храмовой декорации".

Храм не отапливается и не отапливался никогда. Прогреть такую махину едва ли возможно, святой Георгий не намного меньше новгородской Софии. Соответственно, служат тут только летом, но и тогда будет не лишне утеплиться. Промерзнув до костей за час акафиста, мы были удивлены, как же тепло снаружи.

Имея в высоту 32 метра, храм стоит на шести столпах. Помимо устойчивости, этот архитектурный прием рождает чувство устремленности ввысь. Для человека, стоящего в центре, боковых приделов как бы нет. В окружении массивных стен – столпов, зрительное пространство предельно сужено и раскрывается только вверх, словно указывая единственный возможный исход из утесненности земной жизни. Годы берут свое и ныне, входя внутрь, приходится спускаться на несколько ступенек вниз. В XIX веке, дабы компенсировать культурный слой, в храме был устроен чугунный пол, остатки которого можно обнаружить по краям столпов на полуметровой высоте от исторического пола, снова открытого сегодня. Вообще, в зданиях того периода чугунные полы и ступени не редкость, но каково было стоять на металле целую службу?

Особая достопримечательность храма – церковь в барабане лестничной башни. Здесь сохранились росписи, датируемые примерно 1130 годом. Перед ними по преданию (а, скорее всего, так оно и было) молился св. благоверный князь Александр Невский. Поднимаясь в этот маленький храм, подходишь к прошлому вплотную. То же место, те же образа… Всего то восемь веков миновало, но так же величественно раскинулось Ильмень озеро и зеленеют, насколько достает взгляд, заливные волховские луга…

 

* * *

Отправляясь в Новгород, мы не ждали от монастыря ничего, кроме молитвы в храме и ночлега. Знали, что здесь не пристают со страшилками про ИНН, не требуют от паломников участия в хозяйственных работах, не спешат налагать "бремена неудобоносимые". В общем, не-не-не, что по нашим временам уже неплохо. Тем приятнее был ждавший нас прием. Мало того, что встретили ранним утром "на ближних подступах", но и предложили, за весьма скромное пожертвование, питаться вместе с братией в монастырской трапезной. В прежние времена мы кормились "келейно", кто как мог. А тут вдруг оказались в уютной зале, где простая и вкусная еда сама оказывается на столе. Заботливая рука и вкус хозяина чувствуются всюду, куда успела продвинуться реконструкция. Конечно, за четыре дня нельзя войти во все тонкости внутренней жизни и отношений, но если лаконичный уют обители отражает внутренний мир ее насельников, то за братию можно порадоваться.

 

Из-за обилия дел, отягощающих любого настоятеля, сложилось так, что наша встреча с наместником монастыря, отцом Арсением (Переваловым) состоялась только на исходе третьего дня. До этого нашим ангелом продолжал быть Сергий, скромно и ненавязчиво он обеспечил нас жильем и трапезой, водил по Георгиевскому собору и рассказывал о монастыре. А потом появился отец Арсений, и тут уже чудеса стали совершаться по нарастающей. Вместо короткой протокольной встречи с ответами на общие вопросы, отче подсел к нашей вечерней трапезе, сделав дальнейшее общение искренним и неформальным. Мы говорили о монастыре, о просветительской работе, об организации молодежного лагеря и многом, многом… После чая отец Арсений показал один из главных объектов своей заботы – Духовное училище, где в этом году состоялся первый выпуск. Мы прошли по аккуратным светлым классам, посетили библиотеку, актовый зал, компьютерный класс (с интернетом!) и даже имели возможность сыграть с батюшкой в настольный теннис. Поверьте, это действительно чудо, приехать в глубинку, которую знал раньше запущенной и порушенной, и вдруг обнаружить там очаг просвещения и культуры с замечательной библиотекой, современной учебной базой, сильным преподавательским составом. Кого-то приглашают из Питера, но немало и своих, новгородских. В числе последних наши старые друзья, отец Сергий Золотарев и Александр Антонов, специалист по Византологии. Очень трогательно выглядит фотография первого выпуска: множество преподавателей и внизу четыре выпускника. Но это только начало. Хотя училище и не имеет формально статуса семинарии, уровень подготовки тут вполне семинарский. Научную жизнь продолжают международные встречи, так в феврале здесь прошел Международный семинар "Значение личности и наследия о.Александра Шмемана для современной Церкви".

 

Проходя по коридорам училища, я думал что было бы совсем не удивительно увидеть нечто подобное на Западе или, например, в Киево-Печерской Лавре. Ведь не секрет, что наши церковные школы по большей части страдают от элементарной бедности. Но в том и состоит второе чудо Юрьева монастыря, что самоотверженный труд братии ради проповеди и просвещения не остается втуне. Видя их усилия и веря их подвижничеству, приходят неизвестные широким кругам благотворители – низкий им поклон – и вот, надо же, оказывается, можем мы и вдали от столиц создавать оазисы образования и культуры.

И все-таки главный сюрприз был впереди. Новгородская земля может быть как нигде в России богата сохранившимися памятниками российской истории. Большинство из них живет двойной жизнью: со страниц каталогов и учебников они известны на весь мир, сами же пребывают в полузабвении, пустуют целыми днями наедине со скучающей смотрительницей, а то и просто под замком. Причина проста, давно существует традиция ездить в Италию и фотографироваться под Пизанской башней, но многие ли знают, что такая же наклонная "Часозвоня" скромно стоит посреди новгородского Кремля, совсем не думая претендовать на мировую славу? Наверняка многие слышали про Феофана Грека и даже видели репродукции Спаса и Троицы из Спаса-Преображения на Ильине, но людям как-то привычнее ехать в Милан или Лувр смотреть Леонардо, нежели в затерявшийся между столицами Новгород ради феофановской Троицы.

 

Отсутствие традиции посещать собственные сокровища дополняет неразвитость инфраструктуры, недостаток транспорта… список может быть продолжен.

И, хотя храм Спаса на Нередице прекрасно видно из Юрьева монастыря, для нас этот уникальный памятник еще долго оставался бы чем-то виртуальным, знакомым, в лучшем случае, по репродукциям. Получалось как в поговорке "видит око, да зуб неймет". Добраться до того берега можно только в объезд, через Новгород, а автобусы туда не ходят (или почти не ходят, ну что такое два автобуса в день?). Даже на экране GPS навигатора подъезд к Нередице выглядит как нетронутая лесная чаща. И, конечно, никто из нас не набрался бы окаянства просить отца Арсения организовать поездку в те края, но батюшка сам предложил!

Так наутро третье чудо стало реальностью. Разместившись в монастырской Газели и Жигулях (за рулем – сам отец Наместник) мы отправились в долгий кружной путь на тот берег.

 

 

У храма на Нередице трагическая судьба. Построенный за один сезон ок. 1198 года при новгородском князе Ярославе Владимировиче он был тогда же расписан и в таком виде, не подвергаясь поновлению, простоял семь столетий. До XX века древние росписи храма, занимавшие всю поверхность стен, представляли собой один из уникальных и наиболее значительных живописных ансамблей России. Росписи активно изучались и описывались вплоть до 30-х годов XX века, а в войну храм буквально оказался на линии огня. На то, что сталось от него после огненного шквала 1941-43 гг. смотреть страшно. Невосполнимое разрушение мировой святыни вошло в список обвинений Нюрнбергского процесса. Впрочем, пример этот лишь один из многих, от множества церквей земля вдоль Волхова прежде звалась "Красное поле"…

 

 

В 1956-58 годах верхняя часть храма была восстановлена, из росписей же уцелели только оказавшиеся ниже уровня разрушения. Что-то восстанавливали буквально из праха, рассказывают как Любовь Митрофановна Шуляк, архитектор-реставратор а впоследствии почетный гражданин Великого Новгорода, отдавала пленным немцам хлебные карточки, чтобы те аккуратнее разбирали завалы, сохраняли, насколько возможно, уцелевшие фрагменты штукатурки. Из этих осколков, как из мозаики, была вновь собрана верхняя часть композиции западного нефа "Князь Ярослав дарит храм Христу". Белые пятна на фреске – это то, что утрачено навсегда.

Больше всего композиций сохранилось в апсидной части храма. Так под аркой, соединяющей алтарь и дьяконник, уцелело изображение Тимофея. На северной стене алтаря - фреска священномученика Петра Александрийского. На южной стене от большой композиции "Крещение Новгорода" остались несколько раздевающихся новгородцев.

 

 

Похоже, мы были в этот день единственными посетителями храма-музея. Закрывается он довольно рано, да и войти в мир древней фрески сразу не просто. Нам повезло вдвойне: отец Арсений пригласил рассказать о храме и росписях местного реставратора Галину Романовну Столову. Иначе как бы мы узнали, например, что граффити в дьяконнике храма перечисляет дни недели? Кто бы расшифровал апокалиптические образы западной стены и многое другое? К сожалению, большинство современных жителей России настолько поверхностно знакомо с древним искусством родной земли, что при первом взгляде выцветшие фрески кажутся лишь набором затертых пятен. Вот мы снова и вернулись к проблеме просвещения.

*    *    *

Про Новгород можно писать бесконечно. На этом острове культуры мы встречаемся с древней цивилизацией, о которой знаем очень мало. Каждый памятник здесь – росток невидимой грибницы, об истинных масштабах которой можно только догадываться. Неспроста среди архетипов российского сознания живет град Китеж - мир скрывшийся, но не прошедший. Под поздними слоями нашей истории слишком много белых пятен. А пока… Где-то работают исследователи. Легендарный Троицкий раскоп давно приобрел славу археологического Эльдорадо, но это лишь одна из немногих незастроенных площадок, где можно копать. Об уже открытых памятниках знают, в основном, лишь специалисты. А ведь с этого места, начиналась русская государственность, на этот берег призвали Рюрика, эти монастырские ступени помнят Александра Невского.

 

Про очень многое, бывшее в этой поездке, я написать не смогу – просто нет времени. За кадром остается Спас на Ильине с росписями Феофана Грека и храм Филиппа Апостола, Антониев монастырь и церковь Симеона Богоприимца. Встреча с отцом Сергием Золотаревым в храме Федора Стратилата, Литургия с сурдопереводом для глухонемых и экскурсия в Софийский собор. Посещение Перынского скита и рассказы отца Дмитрия. Еще есть море фотографий (см. ссылки внизу), но все это как-нибудь в другой раз. Хочется верить, что мы еще не раз сюда вернемся.

АК

 

Ссылки по теме

Фотографии монастыря 6-8 марта 2005 г.

Рассказ о поездке в Новгород в августе 2005

Рассказ о поездке в Новгород в августе 2007

Фотографии из поездки в Новгород 26-29 июня 2009 г., включая использованные в этом материале