вернуться к содержанию>> к началу>>

1. «НАША БРАНЬ НЕ ПРОТИВ КРОВИ И ПЛОТИ» 1

Вступительное слово
Наш праздник — встреча прихода. Название вам уже известно: «Наша брань не против крови и плоти» (Еф. 6, 12). Необходимо осознать, что это значит.
Для нас всегда существует великое искушение видеть источник зла в каком-то отдельном человеке или группе лиц. Но источником зла является некий таинственный мир, некие демонические силы, против которых Ты, Господи, создаешь Церковь Христову, против которых Ты даешь благодать Твоего Духа Святого, против которых Ты даешь нам Свое слово, которым мы наставляемся на всякую истину, ибо каждое слово проникалось Святым Духом и давалось святым Божиим человекам для передачи людям, как писал в своем послании апостол Петр.
Благослови, Господи, эту нашу встречу; благослови всех нас, всех, кто будет выступать здесь, кто будет участвовать в семинарах, — чтобы все, что Ты дал нам через Своих апостолов, стало достоянием нашего сердца, чтобы в наших сердцах не было тесно Твоему слову, а просторно, чтобы мы стремились его воплощать не просто в знании, но в состоянии нашего сердца и нашей жизни. Хвала Тебе, Отец и Сын и Дух Святой! Аминь.

Спасение и единство
Итак, в послании к Ефесской христианской общине апостол Павел пишет следующее: «И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления, между которыми и мы все жили некогда по нашим плотским похотям, исполняя желания плоти и помыслов, и были по природе чадами гнева, как и прочие, Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе. Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Еф. 2, 1-10).
Когда мы говорим о спасении, конечно, для человека внешнего возникает вопрос: спасение от чего? Для каждого из нас, скорее всего, ответ на этот вопрос уже готов: спасение от греха и от духовной смерти. Но одно дело сказать, и другое дело — чтобы за этими словами было определенное содержание, чтобы мы могли себе очень живо представить, что это значит: спасение от греха, почему грех порождает духовную смерть.
В своих комментариях к апостольским Посланиям Уильям Баркли приводит маленький отрывок, который я прочту, чтобы проиллюстрировать, как грех действительно часто необратимо меняет человеческое сердце: «В одном романе есть пример того, как грех оказывает влияние на человека. Герой романа по имени Вилли впервые принял участие в попойке и сам напился пьяным, и когда через двое суток проспался от хмеля этой рождественской попойки, он понял, что с ним произошла печальная и странная перемена — как будто кто-то дохнул на чистую поверхность его памяти и замутил ее, как зеркало, оставив на ней тонкую пленку, так, что каждое воспоминание, всплывавшее в его памяти, теряло свою первоначальную чистоту, как будто острое лезвие его разума было не в состоянии достичь и разбудить прошлое. Очарование, блеск и сущность прошлых событий были затуплены и зазубрены, как будто была начисто стерта та особая радость одним усилием воли вызывать и представлять себе воочию прошлые чувства и ситуации. Но он никогда не мог возвратить ту драгоценнейшую способность, этот дар юности и счастливого детства, которым он когда-то владел, даже не зная об этом, — столь уникальную и исключительную чистоту и полноту». Вот такой, очень яркий пример того, как человек действительно может невозвратно утратить что-то важное, утратить только потому, что он соприкоснулся с грехом.
В передачах отца Георгия2 шла полемика вокруг фильма «Последнее искушение Христа» и высказывалось мнение слушателей о том, что искусство имеет право так представлять жизнь Иисуса Христа.
Я хочу сослаться для примера на мнение одного моего знакомого, к сожалению, уже умершего человека. Он знаток кино, работавший в кино, подходивший к такого рода произведениям с профессиональной точки зрения. Я очень хорошо помню, как он, посмотрев этот фильм (тогда фильм был у нас почти не известен), сказал: «Лучше бы я его никогда не видел». Потому что существуют явления, от соприкосновения с которыми в наше сознание помимо нашей воли внедряются образы и идеи, цепко сидящие в нас многие годы. Именно поэтому, в частности, не следует смотреть порнографические фильмы. Не следует обращаться к гадалкам. Таким свойством обладают не только эти грехи. Каждый грех что-то в нас меняет. Мы становимся неспособны понять и увидеть то, что ранее было очевидно. А ведь казалось, что мы не можем этого утратить.
Приведу противоположный пример, когда соприкосновение с благодатью Божией, напротив, снимает какой-то покров, который был до этого. Когда я в 19 лет уверовал и готовился к крещению, и читал Евангелие, мне очень нравились многие отрывки, но в целом, когда я читал текст, я чувствовал, что есть какая-то пелена между мной и текстом. Когда я в августе 1958 года принял крещение у известного тогда священника о. Николая Голубцова я буквально в тот же день взял Евангелие, открыл его и вдруг понял, что пелены между мной и Евангелием больше нет, она исчезла, текст стал близким и понятным, стал моим. И в дальнейшем, когда я брал Евангелие, то всегда понятность и близость текста были индикаторами моего собственного состояния. Когда я переживал духовный подъем, текст становился необычайно интересным, и не надо было заставлять себя его читать. Помню, был момент, когда, читая Евангелие от Иоанна, открыл для себя что-то чрезвычайно важное, но потом оно ушло, и я не могу даже вспомнить, что именно открыл. Но помню свое состояние, и что текст был открыт во всем своем объеме.
Апостол Павел говорит, что нас, мертвых по преступлениям, оживотворил Христос, то есть мы можем в себе раскрыть какие-то богатства, о которых и не подозреваем, которым мы способны дивиться и которые мы способны видеть в вещах, нас окружающих, в особенности в тексте Библии. Апостол Павел говорит, что это особое видение приходит не потому, что мы делаем какие-то добрые дела или совершаем какие-то поступки, оно приходит исключительно по благодати Божией. В этой главе он дважды говорит: «благодатию вы спасены». И действительно, благодать достигает нас не тогда, когда мы что-то совершаем, а когда мы открываемся, когда мы делаем какое-то усилие навстречу Богу, когда мы переступаем через что-то. Это даже не поступок, это некий акт веры, — и благодать действительно становится не отвлеченным понятием, а частью нашей жизни, частью нашего сердца.
И далее апостол говорит: «cие не от вас, Божий дар не от дел», но, буквально в этой же строке он говорит: «ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе», то есть мы как бы воссозданы заново в акте нашего крещения, в акте, когда мы сказали Христу «да». Созданы на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять. Вот это парадоксально, что нельзя достичь благодати добрыми делами, но как только мы ее получаем, от нас ожидается очень многое. И если мы, получив благодать, не будем ее употреблять в нашей жизни для молитвы, для доброго делания, для труда, для Церкви, то мы ее утратим. Мы окажемся отброшенными назад, даже, может быть, дальше прежнего. Потому что, познав что-то очень важное и не употребив для того, для чего нам это было дано, мы утрачиваем очень многое. Вот почему, став на этот путь, получив благодать от Бога, важно помнить, что она нам дана для труда, для Церкви. Бывает очень соблазнительно уйти в созерцательную жизнь, все очень хорошо, пускай кто-нибудь трудится в Церкви, а мне как-то лучше дома. Бывают такие моменты в жизни отдельных людей. И в этом есть как бы определенное устремление человеческого сердца. Но если мы себе такое позволим в сколько-нибудь значительной мере, то мы рискуем утратить благодать. Мы рискуем, надеюсь, вы меня поймете, не в окончательном смысле. Как Иисус говорит: «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна», — мы начинаем спрашивать себя: на что же я, собственно, после этого годен? Поэтому очень важно к той соли, которая нам дана, все время получать эту силу, все время трудиться для Церкви, трудиться, помятуя слова апостола: «мы созданы во Христе Иисусе на добрые дела». От нас сразу после нашего обращения ожидаются дела для Церкви.
Другая тема апостола Павла — единство во Христе — также представляется очень важной. Апостол Павел говорит о факте, который был очевидным для людей древнего мира, о разделении между иудеями и язычниками. Для иудеев в какой-то мере, может быть, это сохранилось и сейчас в иудаизме, и когда с этим встречаются, то всегда возникают некие аргументы для воинствующего антисемитизма. Для иудеев язычники были действительно чем-то проклятым изначально, по определению: даже не позволялось помогать языческой женщине во время родов, потому что тем самым это будет способствовать тому, что в мире появится еще один язычник, или просто враг Божий, чадо сатаны. И вот это противостояние уничтожается Иисусом Христом. Это было настолько радикальным, настолько существенным, что апостол Павел говорит, что ему открыта тайна Божия. Это не было очевидно даже для самого близкого круга апостола Павла. Вспомним сцену в Иерусалимском Храме. Апостол Павел после длительных миссионерских путешествий, во время которых он совершал необыкновенные чудеса и обращал сотни язычников ко Христу, возвращается с пожертвованиями в Иерусалим. По совету пресвитеров он совершает очищение и посещает храм в течение сорока дней. В городе, среди сопровождающих его людей, видят грека. Начинается страшный скандал: Павла подозревают, что он ввел язычника в придел, куда входить могли только иудеи (там была табличка, которая гласила, что язычникам входить запрещено под страхом смерти). И толпа Павла схватила. Римский сотник его освободил и дал возможность говорить. Наступила великая тишина, потому что Павел заговорил по-еврейски. Его внимательно слушают, даже когда он рассказывает о своем обращении по дороге в Дамаск, когда рассказывает, что к нему приходит христианин Анания и преподает крещение. Он прозрел и прославил Господа, начал учить, что Иисус есть тот Мессия, которого обещали пророки. Вся толпа слушала его со вниманием. Но стоило ему сказать, что Христос пошлет его к языческим народам, чтобы там проповедовать, начался дикий крик. Именно это возмутило более всего иудейскую толпу.
Я бы хотел, чтобы мы поняли, как важно для Господа единство человеческого рода. Единство не только то, о котором говорилось в Послании к Ефесянам, а единство между всеми уверовавшими во Христа. Господь разрушил преграды. Он разрушил их, пригвоздив эти грехи ко Кресту. «И в Нем, — говорит апостол Павел об иудеях и язычниках, — имеем надежный доступ к Отцу. Тот же доступ имеет каждый человек, верующий во Иисуса Христа, потому что Христос сказал: “Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется”».
И еще я скажу вот что. Вспомним тринадцатый стих третьей главы Послания к Ефесянам, где апостол Павел говорит: «Посему прошу вас не унывать при моих ради вас скорбях, которые суть ваша слава». Почему скорби Павла становятся важными для язычников, которым он проповедует? Размышляя над этим, я сопоставил, как нередко делаю, нас и отца Александра Меня, который нам проповедовал. Понятно, что его страдания, его мученическая смерть являются нашей славой. Почему? Потому что своей смертью он как бы утвердил свое направление в Православии, направление открытости современному миру, науке, и способности говорить с современными людьми на сегодняшнем языке, а не на языке XIX века. Это важно не потому, что язык XIX века плохой, а просто потому, что и о. Александр, и мы с вами обращаемся к сегодняшним людям. Все то, за что на него и сейчас продолжают обрушивать недовольство и несправедливые обвинения, подтверждено его мученической смертью, которую никто не может отрицать. Его страдания — наша слава в том смысле, что мы можем сказать о нем, что он не только учил и говорил так, но и отдал за это жизнь. Нам есть на что опереться. Он был действительно свидетелем своего времени, свидетелем-мучеником.
Я думаю, нам важно помнить, как сильно сидит в человеческих сердцах стремление отделиться, что-то приватизировать, узурпировать часть истины или часть Церкви для себя и утверждать, что в этой части заключена вся истина. Между тем, Господь призывает всех нас к тому, чтобы мы были едины во Христе, в котором имеем надежный доступ к Отцу.

Таинство брака
Дорогие друзья! Так радостно видеть ваши лица, глаза. Радостно, что, наконец, кончилась плохая погода, началась хорошая. Я думаю, что лето началось. Оно как-то всегда начинается с Троицы и вместе с этим праздником передвигается. Во всяком случае, Троица уже близко, и лето наступает, зима прошла. Хотя наше лето, конечно, очень короткое, как сказал поэт: «Карикатура южных зим», — но Слава Богу за это.
Хочу напомнить кратко, о чем же говорило нам Послание, которое мы все читали и о котором сегодня и вчера говорили.

Послание начинается с совершенно удивительного, поэтически-философского, уникального по своей насыщенности и поэтичности описания грандиозного плана Божия устроения всей вселенной, всего мира через Иисуса Христа и через «Церковь, которая есть тело Его, полнота Наполняющего все во всем». И в этом устроении человек занимает центральное место. Его надо поднять до того, чтобы он стал действительно демиургом, стал сотрудником Бога, чтобы он стал новой тварью, которая может в этом устроении грандиозного космоса действительно принять участие. И поэтому во второй главе речь идет о том, что Бог оживотворил нас со Христом. Оживотворил, то есть сотворил нас вновь живыми, оживил. Апостол Павел берет такую очень простую схему: в мире можно различным образом подразделять все человечество на разные категории, например, с точки зрения национальной, политической, классовой и прочее, но он взял очень простую категорию: иудеи и язычники. Из этих двух Он создает в Самом Себе одного нового человека, преодолев вражду, убив ее на Кресте, преодолев ее в Своей плоти. Затем апостол Павел говорит о тайне Христовой, чтобы язычникам быть сонаследниками того, что имел Израиль. Речь идет о том, чтобы Библия, которая была дана израильскому народу, стала достоянием всего мира как Слово Божие, через которое мир обретает жизнь, как дождь, который сходит на землю и струи его не бывают тщетными, ибо он дает жизнь всякому растению, которое произрастает на земле. И этим Словом сейчас в принципе может обладать всякий человек на земле.
Но затем речь идет уже о самом главном: а как это практически сделать нам в нашей жизни? Конечно, это хорошо, что план Божий такой грандиозный. А какое наше практическое конкретное участие во всем этом? И апостол говорит о том, что мы должны созидать «единство Духа в союзе мира, снисходя друг ко другу с любовью». Снисходя, то есть, видимо, с Монблана своего эгоизма снисходить к другому человеку, а может быть, даже подниматься на его Монблан. И все это только любовью.
Далее тема продолжается в пятой главе: «Живите в любви, как и Христос возлюбил вас». Произносятся такие тяжелые слова: «Никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, или который человека злословит — не имеет наследия в Царстве Божием». Это очень строгие слова. Мы всегда должны помнить, что Бог нам даст еще жизнь, еще продлит наше существование, но не просто так, как бы случайно, а чтобы мы все больше и больше входили в понимание того, что действительно благость Божия превышает все остальное, все остальные блага на земле, с которыми мы встречаемся и которые необычайно ценны, конечно, сами по себе. Но, наверное, главное их предназначение в том, чтобы быть знаками, указательными на то, что сила Божия, породившая все это счастье — счастье любви, семейной жизни, дружбы, красоты, искусства, творчества, — еще прекраснее, что Царство Божие, в котором все это собрано, еще величественнее и дает нам гораздо больше счастья. И с возрастом человек начинает это понимать. К этому нас призывает Господь. И, как говорится дальше, живите, «дорожа временем». Далее даются практические советы: не упивайтесь вином, ибо в нем блуд, возрастайте в Духе, «назидая самих себя». Это тоже важно, это тот практический путь, который мы более или менее выполняем, назидая себя псалмами и славословиями, и песнопениями духовными. Значит, то, что мы воспеваем, и современные песни, и наши, которые пришли к нам из глубокой древности с церковной православной традицией, не есть наше изобретение. Это — наставление апостолов с самых первых дней существования Церкви Христовой. И как заключение — «благодаря всегда за все Бога». Это очень трудно — благодарить за плохое. Но, тем не менее, если мы поймем, что неудача есть какой-то очень важный, хотя и трудный, и неприятный для нас урок, из которого мы, если не будем сопротивляться, злиться и обижаться на Бога и на ближних, а будем проходить этот урок, стараясь его усвоить, можем извлечь для себя огромную пользу. И место нашего страдания, как мы об этом вчера говорили, может стать местом нашей славы. Поэтому мы призваны благодарить всегда за все Бога. И дальше идет такая уже чисто практическая сторона нашей жизни — «повинуясь друг другу в страхе Божьем». Очень важно помнить эту фразу целиком — «в страхе Божьем». Потому что дальше идут совсем уж практические вещи: жены — мужьям, дети — родителям, рабы — господам. Причем понятно, что сейчас у нас нет рабов и господ, но у нас все равно существуют отношения начальствующих и подчиненных. Каждый из нас, совершая какую-то работу, имеет над собой начальника, каждый из нас имеет подчиненных. Понятно, что наша работа должна совершаться не для начальника, а для Господа. И если мы так будем трудиться — мы будем и в своем труде являть христианское свидетельство.
Отец Георгий Чистяков, помнится, как-то рассказывал об одном директоре кожевенной фабрики, который любил брать на работу баптистов, потому что они не ругаются матом, не пьянствуют, не крадут. Это замечательный пример. И отец Георгий сказал: «Как жаль, что не слышал от него: “Я всегда беру на работу православных, они не ругаются матом, не пьют и т.д.”»
И вот еще — повиновение друг другу. Что значит: «повинуйтесь, исполняя волю Божию от души, трудясь не как для человеков, а как для Господа?» Или вот эта триада: повиновение жен — мужьям, детей — родителям, рабов — господам? Для нас сейчас наиболее интересна первая пара: жены — мужья. Здесь добавление — «в страхе Божием» — сразу снимает многие вопросы. Потому что, как повиноваться, если муж, например, пропивает получку? «В страхе Божием». Не в страхе человеческом, а в страхе Божием, то есть делая то, что угодно было бы Богу, то, что ты сделал бы ради Христа, то, что Христос явно одобрил бы, и то, что прославило бы Его имя, а не наоборот.
Нужно сказать, что тема брака не является темой только для женатых людей. Иногда человеку одинокому кажется — это не для меня. Я еще не женился, или я еще не вышла замуж, или это уже, к сожалению, в прошлом. Но на самом деле все мы, так или иначе, соприкасаемся с людьми, которые чьи-то мужья или жены. И от того, как мы будем эту тему принимать для себя, зависит то, что мы говорим им, как реагируем, что чувствуем, какие наши интонации возникают при обсуждении тех или иных сторон семейной жизни. А от этого, в свою очередь, зависят те решения, те действия, которые предпринимаются в семье. Это абсолютно так. Я знаю примеры, когда какое-то неправильно высказанное мнение на работе сослуживцы обсуждают между собой. Например, что женщина должна доказать, что она не хуже мужчины. Что она тоже может быть прекрасным ученым. «Что это такое, ты не хочешь, чтобы жена работала, защищала диссертацию? Хочешь, чтобы она сидела с детьми? Какой деспот! Закабалить хочешь свою жену!» И в ответ признание: «Да, я действительно деспот. Пусть она работает, пусть защищает диссертацию. И все прочее». А дети оказываются неухоженными. Таким образом, мы действительно очень влияем друг на друга. И мы все очень внушаемы, конечно, в разной степени, но все. Начиная с президента и кончая людьми, занимающими самое скромное положение.
Поэтому тема брака, тема взаимоотношений мужа и жены ставится Павлом на первое место. Он начинает с этого: «Повинуйтесь друг другу в страхе Божием». Казалось бы, можно начать хронологически: сначала «дети — родители», и потом они вступают в брак и уже тогда «жены — мужья». Но нет, он начинает с пары «жены — мужья». Потому что семья — это та малая церковь, та частичка общества, «тот кусочек утраченного рая», как сказал отец Георгий, который важно сохранить прежде всего. Отсюда все вырастает. И вот здесь имеется очень важная связь между двумя отрывками из Священного Писания, которые Церковь совершенно естественным образом мудро объединяет при совершении таинства брака.
Я имею в виду отрывок из второй главы Евангелия от Иоанна — «брак в Кане Галилейской» — и отрывок из пятой главы Послания к Ефесянам, который мы читали. Они связаны друг с другом так, как если бы их специально писал один автор или два автора, которые договорились, что надо это и это написать именно так. Автором Слова Божия является Дух Святой. Этим объясняется глубочайшая взаимосвязь этих отрывков.
Вот смотрите, как сказано: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь, и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством Слова: чтобы представить ее себе славною Церковью, не имеющею ни пятна, ни порока, или чего-либо подобного». То есть мужу предлагается так любить жену, как Христос Церковь. Мужу предлагается приносить себя в жертву за жену, которая может быть и сварливой, и неласковой, но она ему дана именно для того, чтобы он любил ее жертвенной любовью. Как Осия любил свою жену, которая ему изменяла с другими мужчинами и даже рожала детей от этих мужчин. Но он ее любил, как Бог любил Израиль. И это стало центральным образом любви Божией. Это тот самый пророк, который сказал: «Милости хочу, а не жертвы и Боговедения более, нежели всесожжения». И этот пророк дает нам образ супружеской любви. Я думаю, если бы в таинстве брака было положено еще чтение Ветхого Завета, то, наверное, взяли бы отрывок из книги пророка Осии.
И вот эта же тема в Евангелии от Иоанна: «На третий день был брак в Кане Галилейской и Матерь Иисуса была там». Заметьте, что первой упоминается Мать. Она была приглашена на брак. «Был также зван Иисус с учениками Его на брак». Дальше вы знаете, что недостало вина, и Мать Иисуса говорит Ему, что нет у них вина. «Что Мне и Тебе? Еще не пришел час Мой». Совершенно ясно, что в контексте Евангелия от Иоанна «час Мой» — час страдания и смерти на Кресте, час Тайны искупления: «Боже Мой, Боже! Почему Ты Меня оставил?» И Господь говорит, что вино, которое Он дает и которое здесь является источником праздника, жизни, веселья, Ему напоминает о Кресте, который Ему еще предстоит.
Заметьте, что второй раз имя Марии, Ее присутствие рядом с Сыном упоминается именно в момент распятия. Вот это два момента в Евангелии от Иоанна, когда говорится о Марии. И она упоминается именно как Мать. Имя Ее не произносится: «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его.…Иисус, увидев Матерь и ученика, тут стоящего, которого любил; говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой»; и далее говорит ученику: «се Матерь твоя!»
Эта глубочайшая взаимосвязь ясна из двух упоминаний — Мария на браке в Кане Галилейской и Мария у Креста. В обоих случаях Господь исполняет Ее волю. В Кане Он превращает воду в вино, у Креста Он не оставляет Ее одну и говорит: «Это сын Твой. Я ухожу, но вот он с Тобой, чтобы о Тебе заботиться». А заканчивается повествование о браке в Кане Галилейской также удивительными словами: «Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил Славу Свою, и уверовали в Него ученики Его». Слава Христа в Евангелии от Иоанна тоже всегда связывается с Его страданиями. Это почти синонимы. «Явил Славу Свою», — сказано потому, что ученики потом будут вспоминать, что это был как бы прообраз Евхаристии — той крови, которую Он дает каждому, как Свою жизнь. Почему именно с браком связывает Иисус упоминания о Евхаристии и приоткрывает тайну Своих страданий? И почему именно об этом же говорит апостол Павел? — о том, что Христос предал Себя за Церковь. «И так, мужья должны любить своих жен, как Христос возлюбил Церковь и отдал Себя за нее, чтобы очистить Церковь банею водною посредством Слова, чтобы представить ее чистою и непорочною, не имеющей ни пятна или порока, или чего-либо подобного». Случайно ли это? Конечно, нет. Совершенно ясно, что речь идет о жертвенной любви мужа к жене. И все ее недостатки, все тяжелые стороны жизни он принимает, как Христос принимает каждого из нас в Свою Церковь. Он предал Себя для того, чтобы каждого из нас очистить в таинстве Евхаристии.
Таким образом, мы видим, что замысел жертвенного служения мужа начинается с Евангелия от Иоанна описанием брака в Кане Галилейской и простирается до этого отрывка в Послании к Ефесянам. Муж созидает свою жену через любовь и самопожертвование. Интересно сопоставить высказывание о браке здесь с тем, что было в первом Послании к Коринфянам. Между ними, по крайней мере, лет десять апостольского миссионерского труда. Там апостол говорит о браке как о снисхождении к человеческой немощи. Чтобы не было блуда, имей каждый свою жену, а жена каждая — имей своего мужа. В Послании к Ефесянам совершенно по-другому. Поднимается уровень взаимоотношений мужа и жены. Апостол Павел возвращается к теме супружеской жизни, говоря: «Да будут два плоть едина». Но потом он снова возвращается к тайне Христовой: «И так я разумею союз Христа и Церкви». Именно так призывает Павел мужей любить своих жен. В контексте такой любви становятся понятными заключительные слова отрывка, который читается на таинстве брака: «Жена да боится своего мужа». Этот отрывок, который читается на таинстве брака, начинается словами: «Повинуйтесь друг другу в страхе Божьем», и кончается словами: «Жена да боится своего мужа». Это отношение человека и Бога — не страх раба, за которым следят с дубинкой, а страх благоговейный, страх разрушить то единство, которого иногда удается достичь, ту близость Божью и радость, благодать, которые посещают сердце человека. Вот этого страха ожидает и предполагает апостол в отношении жены к мужу. Но тогда, когда у мужа жертвенное отношение к жене. Это, конечно, очень трудные вещи. Это — тот ориентир, к которому направлена жизнь каждого супруга. И не только супругов. Повторяю, когда мы встречаемся с супругами, мы должны помнить об этих двух отрывках из слова Божия, которые читаются в таинстве брака. Помнить о том, как важно и священно это в замысле Божьем и как мы можем разрушить этот замысел неосторожным словом, советом, который даем вместе или порознь супругам.
Пусть Господь нас благословит на осознание этой святыни. И чтобы, когда нас спрашивают об этом, если мы имеем какое-то касание к тайне другой семьи, нам всегда говорить именно не по плоти, а по духу.

2. «МЫ УВЕРОВАЛИ ВО ХРИСТА ИИСУСА, ЧТОБЫ ОПРАВДАТЬСЯ ВЕРОЮ ВО ХРИСТА» 3

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Я хотел поговорить о том апостольском чтении, которое сегодня положено читать на Божественной литургии именно в эту неделю, то есть в воскресенье после Воздвиженья, — об отрывке из Послания к Галатам апостола Павла. Вот какой текст мы читаем на этой литургии: братья, «узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона: ибо делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал. 2, 16).
Это утверждение апостола Павла является, в сущности, центральным в христианстве — противоположение закона и благодати. Эта тема проходит яркой линией, начиная с апостола Павла, через раннее средневековье, Киевскую Русь (помните знаменитое «Слово» Иллариона Киевского митрополита «О Законе и Благодати») и, в общем, доходит до наших дней, потому что человек всегда находится между двумя позициями. По плоти своей, по человечеству, человек всегда стремится к закону, чтобы знать, что надо сделать, чтобы все исполнить «как надо» и, тем самым, правильно встать перед Богом. Церковь с самого начала утверждает: спасение, то есть вечная жизнь души, спасение и избавление от греха, избавление от того зла, которое сидит в сердце каждого человека, достигается не законом, а благодатью.
И вот апостол Павел в Послании к Галатам пишет об этом. Почему? Галаты — это народ, который говорит по-гречески, хотя он сам римского происхождения. Они населяли часть Малой Азии, территорию современной Турции, близкую к известному курорту Анталия. Основанная Павлом христианская община стала получать наставления от других странствующих проповедников. Суть этого наставления сводилась к тому, что надо исполнять иудейский закон: приняв веру во Христа Иисуса, приняв крещение, необходимо, как весь иудейский народ, который принял закон от Моисея, также принять этот закон и все сложившиеся обычаи.
Апостол Павел этому радикально противостоит. Почему? Потому что в этом случае христианство превращалось бы лишь в механическое продолжение иудаизма, и даже целиком сохраняло бы его. Апостол Павел говорит эти известные великие слова: «Однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдывается никакая плоть» (Гал. 2, 16).
Далее апостол Павел говорит, что если оправдание только от закона — Христос напрасно умер. Если только исполнением всех дел закона, всех заповедей, предписаний, обычаев, традиций и так далее, человек достигает победы над грехом, то есть над злом в своем сердце, спасается от этого зла, то Христос напрасно умер. Не надо было Христу приходить, распинаться, избирать такой странный путь к спасению, приносить Себя в жертву за человечество, за каждого из нас. Такая сложная история Спасения оказывается совершенно ненужной.
Дальше читаем совсем мало понятные слова: «Если же, ища оправдания во Христе, мы сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак. Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу» (Гал. 2, 17-19). Чтобы понять это место, надо прочесть предыдущий отрывок. В нем рассказывается о том, что апостол Петр, вместе с другими апостолами, Варнавой и Силой, приходили в Антиохию, где апостол Павел перед христианскими общинами и собраниями пропо-ведовал уже на протяжении нескольких лет. В Антиохии ученики Христа впервые начали называться христианами. Когда апостол Петр приходил в эти общины, то, разумеется, он вкушал вместе с ними пищу. То есть были не только совместные молитва, крещение, хлебопреломление, но и совместная трапеза, как обычно, трапеза — агапа, которая совершалась первыми христианами и совершается по настоящее время. Если приход не такой многочисленный, где-нибудь в сельской местности или за рубежом, то, как правило, всех после литургии приглашают на чашку чая, кофе и так далее, что, конечно, имеет большое значение в смысле общения, разделения трапезы и прочее. Но дело заключалось в том, что в то время для иудеев разделять трапезу с язычниками считалось тяжким грехом. Это значило оскверниться. Соблюдалось строгое разделение. Придя с базара, обязательно надо было омыть одежду, пыль всякую с себя стряхнуть — не из соображений чистоплотности и гигиены, а из соображений ритуальной чистоты, чтобы та скверна, которая покоилась на язычниках, евших нечистую некошерную пищу, осквернявших себя многими другими грехами, не перешла на иудеев. И поэтому трапеза вместе с язычниками была чем-то совершенно невообразимым, совершенно беззаконным. Но христиане из иудеев и христиане из язычников, становясь учениками Господа Иисуса Христа, естественно, совершали трапезу вместе.
Однако не все придерживались такой точки зрения. Апостол Павел твердо стоял на том, что во Христе нет ни иудея, ни эллина, а все — новый единый народ и что такое разделение на иудеев и крещенных язычников во время трапезы богопротивно. Апостол Петр с ним соглашался. Но когда к ним в Антиохию стали приходить из Иерусалима, видимо, очень ортодоксальные люди, которые смотрели на это именно так, как я сказал с самого начала, что крестившиеся язычники должны соблюдать весь Закон Моисея, все обряды, обрезание и все прочее, апостол Петр стал уклоняться от этих трапез с бывшими язычниками и христианами-иудеями. И апостол Павел его обличает за эту несправедливость в своем послании.
Вот что он пишет: «И, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им — к обрезанным», то есть к иудеям (Гал. 2, 9). Надо помнить всегда, что первые 150 лет иудеи, то есть евреи, в христианской Церкви составляли большинство, а язычники были в меньшинстве. Как видим, сейчас стало наоборот.
Так вот: «Только, чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности. Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостоял ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2, 10-12). — То есть ради мира церковного, чтобы их как бы не смущать, он ел отдельно, и язычники ели отдельно. — «Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?» (Гал.2, 13-14). Живешь по-язычески, то есть трапезу разделяешь с язычниками, а для чего ты теперь заставляешь язычников отделяться и не есть с иудеями? — «Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники» (Гал. 2, 15). — Апостол Павел говорит о том, что он сам иудей, что он по природе, по самому факту своего рождения не какой-то язычник, грешник; но чистый стоит перед Господом.
А дальше он продолжает следующее: «Однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона»(Гал. 2, 16). В этом, собственно, главная вера христиан: спасение достигается верою в Иисуса Христа, союзом со Христом, с Личностью Христа, следованием за Христом, а не тем, что человек исполняет те или иные предписания закона. Если бы это спасало, то не надо было бы приходить к Христу, не нужны были бы Распятие и вся Евангельская история.
И поэтому апостол Павел говорит: «Если же, ища оправдания во Христе, сами мы оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха?» (Гал. 2, 17) Как это понять? Многие могут сказать: хорошо, вы исполняете закон, вы живете со Христом, но, наверное, среди вас есть и те, кто считает, что теперь можно жить для удовольствия, не исполнять ни законы, ни заповеди; они начинают грешить... Тогда что же: Христос есть учитель греха? Павел говорит, что нет, не так. «Если, ища оправдания во Христе, мы сами оказались грешниками», то есть если человек лицемерно себя ведет, то неужели Христос из-за этого стал служителем греха. Если христианин — грешник, то это не значит, что Христос — служитель греха. Вот что, собственно, и говорит апостол Павел — не может такого быть. Иисус не может быть учителем греха. Это некоторые люди сами остались грешниками. Они сказали, что идут за Христом, а на самом деле продолжают жить грешной жизнью.
Дальше Павел говорит: «Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником» (Гал.2, 18). Это намек на апостола Петра, который участвовал в совместных трапезах вместе с бывшими язычниками, ставшими христианами, но затем стал избегать таких общений и совершал трапезу только с иудеями. Речь шла не только о трапезах, но и о соблюдении других законов: я начинаю есть только с иудеями, чтить субботы и так далее. То есть начинается снова созидание того, что было разрушено, снова созидается стена закона, отделяющая иудеев не только от эллинов, но и от Иисуса. Поэтому Павел и говорит: «если я снова созидаю то, что разрушил, то сам себя делаю преступником». То есть, если я разрушал то, что надо было сохранять, то есть закон, то я поступал неправильно, и теперь я вернусь опять к закону. Но ведь закон был не в силах меня спасти. И Павел произносит знаменитые слова: «Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу» (Гал. 2, 19).
Это трудная фраза. Что значит «Законом я умер для закона»? Если я перестал соблюдать закон, то я умер для закона, подобно тому, как умер Христос на Кресте. Умер за тех, кто нарушает закон, потому что человек не может соблюсти весь закон, обязательно он его где-то в чем-то нарушит, и поэтому он обречен на духовные страдания. Так вот, если Христос умер для закона, то я тоже умер вместе с Ним для закона. В этом случае я уже живу не для закона, а для Бога. «И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2, 20). Павел говорит о том, что по сути дела христианин умирает вместе со Христом. Когда мы совершаем таинство крещения, то при этом читается отрывок из шестой главы Послания к Римлянам, тоже довольно трудный. «Неужели вы не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Рим. 6, 3) Почему и в прежнее время, и сейчас настаивают на полном погружении, человек как бы тонет: уже все — утонул, умер. И как бы трижды это подчеркивается через троекратное погружение, что утонул, умер, все — его нет: «Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6, 4). То есть погружение как бы символизирует умирание, умирание плоти, умирание для дел закона, умирание для греха, и воскресение вместе со Христом: «Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха» (Рим. 6, 5-7).
Апостол Павел говорит о том, что наш ветхий человек как бы умирает вместе со Христом на кресте. Он говорит: «Я сораспялся Христу», — то есть своего ветхого человека я распял, потому что этого ветхого человека закон не спасал, и поэтому я как бы отвергаюсь этого закона. Все. Закон для меня не существует: не в том смысле, что его не надо соблюдать, а в том, что он не может меня спасти от греха. В чем тут дело? В том, что, соблюдая закон, соблюдая все заповеди, человек, конечно, правильно, хорошо поступает, но это не меняет сердца человека. Он себя держит в руках, он всегда должен стоять на страже самого себя, потому что сердце его не изменилось. Оно только держится в узде, которую как на коня надели. Но если конь рванет посильней, то ничто его не удержит. Вопрос не в том, чтобы сделать узду покрепче, а в том, чтобы изменить коня изнутри, сделать его добрым, изменить наше сердце. Оно добрым становится не от исполнения закона. Оно становится добрым, — это открыл для себя апостол Павел, — тогда, когда человек соединяется со Христом. Поэтому: «не я живу, а живет во мне Христос».
В этом суть, сущность Распятия. Потому этот отрывок из послания и читается в воскресенье после праздника Воздвижения Креста Господня, как бы еще раз разъясняя нам, почему Христос пришел и для чего Христос умер: Он умер законом для закона, Он умер по закону. Как сказано: «Он должен умереть потому что Он Себя Сыном Божиим сотворил». И Христос умирает. Но если бы Он действительно был еретиком и самозванцем, то Он бы не воскрес. Именно то, что Он воскрес, и говорит о том, что Он Сын Божий, Который не умер, как еретик и самозванец, а умер как Агнец Божий, приносящий Себя в жертву за грех мира для того, чтобы этот грех убить на Кресте Своим Воскресением.
Тема, я понимаю, достаточно сложная, и, в сущности, мы будем в нее вникать всю нашу жизнь. Но говорить об этом необходимо для того, чтобы мы понимали, в чем суть христианской веры, в чем суть учения о жертве Христа, почему Бог избрал именно такой путь. Наиболее понятно из того, о чем я сегодня говорил, — это то, на что указывает апостол Павел, что закон не меняет человеческого сердца. Закон — лишь внешнее исполнение, внешнее послушание, а сердце может все, что угодно другое вытворять. А когда человек идет за Христом, когда человек действительно встречает Христа в каком-то молитвенном опыте, в таинствах, в Церкви, в таких беседах, когда какая-то струнка человеческая проснется, то Господь входит в сердце, и сердце человеческое меняется, избирает другие пути. Не потому что оно себя заставляет: вот это хорошо или плохо, («буду делать хорошо и не буду плохо»), а потому что человек уже не хочет делать этого плохого. Когда человек обращается по-настоящему, он по-настоящему хочет уйти от плохого. Как мне рассказывал один человек, совершивший тяжкое преступление и находящийся в камере-одиночке, к нему пришел Христос, пришел как некое светящееся существо, от которого исходила такая любовь, какой он никогда не встречал. Он понял, что это — Христос, Который любит его и Который хочет, чтобы он не жил жизнью преступника и разбойника. Человек это понял, он начал читать Евангелие, читать все, что там сказано о Христе, и воспринимал прочитанное легко и радостно, потому что пережил встречу со Христом в своем личном опыте. Не каждому, конечно, дается такой опыт, не каждый из нас, слава Богу, оказывается в камере-одиночке, но у каждого происходят какие-то свои события обращения.
Для меня было обращением, когда я однажды летним вечером почувствовал, что за всей прекрасной картиной захода солнца есть что-то другое, есть невидимый мир, есть невидимый Бог, Который создал прекрасный и замечательный мир, окружающий нас. Я как бы сердцем почувствовал, что он не может создаться сам собой. Это тоже была такая встреча, которая изменила жизнь. Но перед этим я уже слышал о вере, уже знал семью Александра Меня, семью замечательных верующих людей, и я уже знал, о чем идет речь. И эти два, так сказать, опыта жизни соединились в этот момент друг с другом — личное переживание присутствия Божия и знакомство с людьми, которые приготовили меня к этой встрече.
Митрополит Антоний Сурожский рассказывает, как к ним на урок в гимназию пришел священник, чтобы рассказать о Воскресении, о Пасхе и так далее. Ученики его из вежливости послушали: пришел пожилой человек, его надо выслушать хотя бы из приличия. Будущий митрополит Антоний Сурожский жил тогда в эмиграции в Париже и, как многие его сверстники, был неверующим. Когда он ушел с урока, у него было четкое желание прийти домой, взять Евангелие, прочесть его, и ему станет ясно, что все это полная чепуха, сказки, и с этим вопросом будет покончено. Он открыл Евангелие, посмотрел, какое покороче. Выбрал Евангелие от Марка и начал читать. Но уже на третьей главе почувствовал, что рядом с ним Кто-то находится. «Я был как бы уловлен, — как он будет писать впоследствии, — текстом, который был написан для таких же римских сорванцов, каким был я. Для них было написано почти примитивным греческим языком это самое простое Евангелие от Марка. И оно коснулось моего сердца. Я понял, что, то, о чем говорит Евангелие, — это правда. И начав читать с целью обличить все это как ложное, я продолжал читать уже уверовавшим человеком». Вот такое драматическое произошло обращение. Но у каждого человека обращение происходит по-разному. Эта встреча может быть гораздо менее драматична, гораздо менее поэтична и красочна, но у каждого человека она непременно должна произойти. Хорошо, если она не раз и не два происходит в жизни. Когда человек встречается с какой-то особой любовью, с каким-то особым опытом присутствия, тогда он начинает понимать, о чем говорит апостол. Соблюдать закон, соблюдать какие-то правила очень хорошо, но это еще не меняет человеческого сердца радикально, человек в результате еще не избирает добро. И весь опыт многовекового иудаизма как раз это и показывает.
Апостол Павел говорит, что законом познается грех, закон лишь указывает человеку, что вот ты то не сделал, то не сделал и так далее. Сколько бы ты ни старался, весь закон все равно не исполнишь. Все равно у тебя появятся не те мысли, потом маленькие проступки, что-нибудь там во сне или что-нибудь в этом роде, все равно ты увидишь, что твое сердце остается грешным. Но когда человек действительно обращается ко Христу, появляется в его сердце что-то другое, мощно противостоящее даже вот этим помыслам и всему прочему. Да, сердце не становится сразу безгрешным, человек не становится полностью очищенным от греха, но появляется какая-то другая сила, которая мощно противостоит этому его греховному началу, тому первородному греху, нашей испорченности, которая живет в каждом человеке, даже в святых.
Когда мы говорим о святых, мы не имеем в виду, что они безгрешны. В молитве говорится: «Несть человека аще жив будет и не согрешит». Один только Христос без греха. Но святой — это именно тот человек, который познал любовь Божию, в котором эта любовь Божия жива. Павел говорит: «Я сораспялся Христу. Не я живу, но живет во мне Христос». Именно поэтому мы встречаем среди канонизированных святых и воинов, и страстотерпцев, и разбойников и так далее. Вот мы такие. Потому мы и в молитве перед Святым Причащением говорим: «Яко разбойник исповедую Тя». Как разбойник на кресте, который обратился и принял Христа в свое сердце.
Вот что говорит нам этот отрывок, читаемый в неделю после Воздвижения на Божественной литургии. Если не поленитесь, будет очень хорошо, если, придя домой, вы найдете послание к Галатам. Можно прочесть его все, оно небольшое, но особенно обратите внимание на вторую главу. Всего доброго, спасибо. Ангела Хранителя в пути.

3. ВЕРА, ЗАКОН, БЛАГОДАТЬ 4 

Основная проблема человека, его существования — двойственность его натуры. С одной стороны: несомненное желание добра, ощущение в себе радости от правды, любви, поиск истины, справедливости, света. И с другой стороны: каждый человек чувствует в себе наличие склонности ко злу, наличие чего-то противящегося, того, что человека толкает на зло. Это есть в каждом человеке. Разумеется, есть люди, склонные более к добру; есть люди более склонные к агрессии. Тому есть много причин: мистические причины, воспитание, окружение, склад характера и так далее. Но, так или иначе, это присутствует в каждом человеке. Поэтому людям, скажем, приходит в голову идея: если Бог всемогущ, почему бы ему не произвести просто селекцию — всех злых устранить, а остальных размножить. На эту идею Библия давно ответила сказанием о потопе. Даже праведный Ной, как мы видим, оказывается невоздержан к вину, а среди трех его сыновей оказывается Хам, поведение которого стало нарицательным. И Господь избирает другой путь — не путь селекции: уничтожения злых и оставления праведных, потому что таких просто не существует (каждый имеет вперемешку и то, и другое), но идет по пути приручения человека. Как человек, желая приручить дикую птицу, которая живет в саду, начинает подсыпать ей зернышки, чтобы она клевала их. Потом он сыпет эти зернышки все ближе и ближе к дому, потом ставит кормушки на окошке, чтобы птица постепенно перестала его бояться и стала ему доверять.
Изначально для человека свойственно недоверие к Богу, представление о том, что Бог — это какое-то злое начало. Если мы посмотрим на изображения богов примитивных народов, то, как правило, это какие-то чудовища. Еще в древневавилонском эпосе говорится, что не известно, что для богов благо. Может быть, как раз то, что хорошо человеку, им представляется нежеланным, а хотят они как раз того, что для человека плохо. Все это свидетельствует о том, что изначально в человеке живет недоверие: окружающий его мир — мир враждебный.
И Бог начинает открываться людям не как сила враждебная и злая, а как любящий Отец. Человеку в это трудно поверить, на это ушли многие века. Но начало было, как всегда, с одного человека, а именно — Авраама. «Поверил Авраам Богу и это вменилось ему в праведность». Поверил, прежде всего, именно в то, что Бог, повелевающий через внутренний голос идти в неизвестную страну, не хочет ему зла, не обманывает его, а хочет ему добра.
Авраам понимает, что это был голос Божий, и слушается Его. Авраам становится родоначальником целого народа. Сначала это небольшая семья, потом род, затем небольшое племя в египетском рабстве. Вы все это хорошо помните. И на Синае, после освобождения из египетского рабства, Господь открывается Израилю как любящий Отец, который этот народ хранит, и народу этому предназначена совершенно особая участь в истории всего мира. Как было сказано Аврааму изначально: «И благословятся в тебе все племена земные». Все — без исключения. Этому Авраам тоже поверил, и этому верили его самые ближайшие потомки Исаак и Иаков, которые тоже, в общем-то, были грешными людьми — шли на хитрости, боялись противников, но самому главному поверили. Обетование, данное Аврааму, было для них важнее всего: «В них благословятся все племена земные». Все великие предсказания Божии как бы об одном, о том, что будет в будущем.
И вот, первое, что прежде всего усваивает Израиль и о чем Бог ему постоянно напоминает, дает ему как бы то секретное оружие, которое сохраняет народ этот на протяжение всей жизни в пустыне — Десять заповедей, без которых народ просто не смог бы выжить, без которых он уничтожил бы сам себя. Затем открывается необходимость устроения культа, жертв, скинии, места, где будет совершаться поклонение, открывается Святость Бога: «Будьте Святы, потому что Я Свят». Святость как отделенность для Бога от грешного мира, грешного, но любимого, потому что сотворенного Богом.
Многообразные жертвоприношения, особенности культа расцениваются лишь как тень будущего века, и, тем не менее, это то, что готовит Израиль к приходу Мессии, к приходу Спасителя. Не было никакого другого народа, который в той же мере был бы приготовлен к приходу Христа, народа, который мог бы понять эту жертву за людей, мог бы ее принять именно в этом смысле. Конечно, это не было понято и принято всем народом, но все же значительной частью, которая обеспечивала необходимое число людей для первой Церкви, ту критическую массу, которая вызвала революцию во всем мире, изменила всю историю человечества. Пришествие Христа было подготовлено законом. Закон был предназначен не просто для того, чтобы люди хорошо уживались друг с другом. Закон был предназначен для того, чтобы привести людей к Богу: «Будьте святы, потому что Я Свят». В этом цель закона.
В отличие от Закона Божьего, закон нравственный, закон гражданский имеет другие цели. Он не имеет цели приводить к Богу. Закон о том, чтобы не переходить улицу на красный свет, закон платить налоги и прочее, имеет целью устроение земной жизни.
Закон, о котором говорит апостол Павел и о котором идет речь в упомянутых сегодня отрывках из Посланий к Римлянам и Галатам, имеет другую цель — привести человека к Богу. Фраза: «Конец закона у Христа» становится понятной именно в этом контексте: конец закона не потому, что закон отменяется, а потому что он исполняется во Христе. Вот именно эта цель закона — приведение людей к Богу — исполняется в полной мере в личности Иисуса Христа, в Его смерти, в Его Страдании и Воскресении. Когда Господь на Кресте умирает, Его последнее слово: «Совершилось!» Совершилась битва с мировым злом, совершилась победа над смертью, злом, над грехом. Совершилось жертвоприношение Христа Первосвященника. Его жертва.
Примирение исполнилось через Христа. Вот та Радостная Весть, которая распространяется по всему миру, которую понесут апостолы, — примирение с Богом. И апостол Павел, когда пишет римлянам свое послание, предваряя свой приход, свой приезд в Римскую общину, излагает как бы свое богословие, свое понимание спасения. Он об этом пишет: «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину. В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: “праведный верою жив будет”» (Рим. 1, 16-17). Верою, то есть доверием к Богу.
Далее Павел говорит о том, что эта истина справедлива для всех, не только для язычников, но и для иудеев: «Итак, что же? Имеем ли мы (то есть Иудеи) преимущество? Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Еллины, все под грехом. Как написано: «нет праведного, нет ни одного; нет разумевающего; никто не ищет Бога; Все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного»... Но ныне независимо от закона явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки. Правда Божия через веру во Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия» (Рим. 3, 9-12, 21-22).
Так открывается совершенно новый путь. Нам сейчас это все кажется привычным, мы много раз об этом слышали, хотя еще не факт, что мы действительно глубоко усвоили это сердцем. Но для людей того времени было ясно, что именно закон есть путь к Богу. Соблюдающего закон само это соблюдение приводит к Богу. Для людей других стран, иных культур закон также был чрезвычайно привлекателен. В Деяниях апостолов мы читаем, как они ходили на поклонение в Иерусалим, читаем о римских офицерах, которые чтут Бога, о том, как и другие народы тоже привлекала нравственная высота иудаизма, нравственная высота закона. И поэтому, когда звучит проповедь, что есть что-то еще, какой-то следующий этап, возникает изумление: что же может быть выше этого, выше этих очевидных правил, истинных предписаний закона? А Павел говорит, что «все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде» (Рим. 3, 23-25).
Речь идет о том, что те жертвы, которые приносились ежегодно в Храме Иерусалимском, не были достаточны, что это еще была лишь подготовка к тому, что совершилось в личности Ииуса Христа. И вот это более возвышенное, более совершенное, чем закон, принять было нелегко и непросто. Прежде всего потому, что Мессия ожидался как победоносный полководец, как освобождающий от зла в неких реалиях видимого материального мира, а не от того зла, которое прочно сидит в человеческом сердце. Это освобождение представлялось как не зависящее от воли и выбора каждого человека: вот пришел Мессия и все зло сразу побеждено. Поэтому образ страдающего Мессии, который давно был дан пророком Исайей (53 гл.), не был популярен, и лишь немногие могли соединить его с образом Иисуса из Назарета, Который был распят и о Котором говорили, что Он воскрес.
Итак, примирение через Христа, вот весть, которую несет апостол Павел по всему миру. Возникает, конечно, вопрос: а для чего же закон? как совместить эту весть с законом? В Послании к Римлянам до седьмой главы Павел ничего не говорит о законе. Он говорит о спасении через веру, говорит о том, что все одинаково виновны — и иудеи, и еллины, и язычники. Хотя говорит, что «честь и слава каждому человеку, делающему доброе, во-первых, Иудею, во-вторых, Еллину» (ср. Рим. 2, 10). И наоборот, «скорбь и пустота, во-первых, Иудею, во-вторых, Еллину» (ср. Рим. 2, 9). Почему? Казалось бы, нарушение равенства. Но Павел имеет в виду, что когда иудей совершает доброе, то через это прославляется его Бог, а когда язычник совершает доброе, то прославляется он сам. То же самое, когда совершается злое: Бог позорится через иудея, а если дело злое совершает язычник, то в этом его личная вина, но не Бога, Которого он не знает.
Но повторяю, до седьмой главы Послания к Римлянам апостол Павел ничего не говорит о законе. Проблема, стоявшая перед ним, заключается в том, чтобы показать, что исполнение закона тщетно для обретения мира с Богом. Тщетно, ибо чем больше человек углубляется в закон, тем больше он видит, что не в силах его исполнить. Мы еще к этой теме будем возвращаться. Сейчас просто кратко ее обозначим. Человеку, еще не живущему духовной жизнью, кажется, что его жизнь довольно-таки хороша, не так уж он плох по сравнению с соседями, окружающим миром. Но когда он начинает жить духовной жизнью, тогда только начинает видеть и понимать, что даже в его внешней праведности, на самом деле — ветхой, — живет недоброе начало. Он начинает глубже видеть свой грех. Мы с удивлением читаем о святых, о пустынниках, которые тряслись от страха, размышляя о своем спасении. Но они вообще питались только хлебом и водой, и то не каждый день. Уж не лицемерие ли это? Ведь ясно, что они, по сравнению с нами, ни в чем не грешат. Но человек в таком состоянии гораздо честнее видит себя, яснее видит, что происходит внутри него. И так же Павел, ревностный человек, который шел по пути закона, и чем дальше шел, тем больше видел, что внутри него есть нечто недоброе, которое продолжает жить и его наличие становится все более очевидным.
Оправдание Светом — вот что открывается Павлу как истинный путь. Ход мысли Павла таков: закон подготавливает людей к приходу Христа, закон обозначает грех и обозначает нужду человека в изменении себя не только через знание закона — что хорошо, что плохо, — а в изменении себя через что-то другое — через личность Иисуса Христа. Для него Христос — исполнение закона, не в смысле исполнения заповедей (первой, второй, третьей...), а в том смысле, что цель закона — любовь к Богу и ближнему — достигается через любовь к Иисусу Христу, через принятие Христа, через соединение с Ним. Как он говорит: «Уже не я живу, но живет во мне Христос».
И Павел говорит о том, что роль закона должна быть изменена. Приоритет должен быть отдан личности Иисуса Христа. Это было безумно трудно для тех, кому он проповедовал. Даже для него самого это произошло только благодаря драматической встрече по дороге в Дамаск, когда он спрашивает Свет, Который так ошеломил его, что он упал с коня: «Кто Ты?» — и слышит ответ: «Я Иисус, Которого ты гонишь». Для Павла с этого момента, когда он пережил радость ошеломляющей встречи со Христом, живым, воскресшим, встречи, которую он пронесет через всю жизнь, стало очевидным, что закон остается уже где-то позади. Но Павел был приготовлен к встрече со Христом страстным подвигом исполнения закона. Теперь же то, что было приготовлением, должно быть оставлено, потому что пришло то, к чему закон его готовил. И Павел говорит, что должно наступить освобождение от власти закона. Он приводит пример, говорящий о том, что иудеи как бы женаты на законе, но наступает крах закона. Всей глубиной своей личности Павел познает этот крах.
«Разве вы не знаете, братия, — ибо говорю знающим закон, — что закон имеет власть над человеком, пока он жив?» (Рим. 7, 1) Иудей, как женатый на законе, умирает для закона. Умирает, принимая Иисуса Христа, умирает вместе с Иисусом в таинстве крещения. Отрывок из шестой главы Послания к Римлянам, который читается во время крещения, начинается такими словами: «Неужели вы не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть...» То есть крещение для нас — это наше умирание и наше воскресение. И хотя умирание происходит не в плане физическом, а в плане духовном, согласие, как отождествление со Христом, сострадание с Ним, соединение с Ним, по мысли Павла, совершается именно в таинстве крещения. Православная Церковь целиком разделяет это учение Павла, иначе этот текст не читался бы именно при совершении таинства крещения.
В другом месте, касаясь той же самой темы (она проходит во многих посланиях апостола Павла) читаем: «Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога». Загадочная фраза: «Законом я умер для закона». — То есть я умер вместе со Христом, и по закону я умер для закона. Я уже мертвый с точки зрения закона. Поэтому он уже не имеет надо мной власти, как не имеет власти муж над женой: если он умер, она свободна выйти за другого человека, быть в новом браке. Крещение не только смерть, но и воскресение. Воскресение — абсолютная победа над властью греха. Поэтому, если была бы только смерть Христа, но не было бы Воскресения, тогда, говорит Павел, мы были бы самыми жалкими из людей.
Итак, во Христе закон достиг цели. Предыдущие жертвы были образами, а тот Агнец, Который берет на себя грех мира, — это именно Иисус из Назарета. Вы помните место из Евангелия от Иоанна: «На другой день Иоанн видит идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на себя грех мира». Между прочим, в Библии впервые слово «агнец» встречается именно в сцене жертвоприношения Авраама, когда Исаак спрашивает: вот дрова, а где же агнец для всесожжения? «Бог усмотрит Себе агнца», — отвечает Авраам. Это не случайное совпадение: агнец — это ягненок, приносимый в жертву, и именно этим словом Иоанн Креститель называет Христа.
Итак, на Кресте, этим страданием, этой смертью, достигается примирение человека с Богом. Не на внутренних переживаниях основано это примирение, не на нашем чувстве или его отсутствии, а на факте жертвы Христа, факте Его смерти и Воскресения. Каждый раз на Евхаристии мы можем вспоминать слова апостола Павла: «Когда едим Хлеб сей и пьем Чашу сию, смерть Господню возвещаем доколе приидет». В высшем смысле можно сказать, что Евхаристия есть поминальная трапеза, на которой мы вспоминаем и Завет, заключенный с нами на Тайной Вечере, и смерть Иисуса Христа, и Его Воскресение.
Итак, по отношению к закону мы умерли вместе со Христом, мы на новом пути — пути, который называется Христос. Мы вступили в новый храм, с живым Христом. Теперь Он работает над нами, а не закон. «Так и вы, братия мои, умерли для закона телом Христовым», — то есть вместе со Христом, — «чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу» (Рим. 7, 4). Это значит: мы приносим плод тем, что отождествляемся со Христом, мы избираем Его путь, как то, для чего мы, собственно, и живем.
Для этого нового брака, как и для любого брака, необходимо согласие обеих сторон: человека и Христа. Согласие Христа всегда дано, во все времена: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя, ибо Я кроток и смирен сердцем и найдете покой душам вашим». Но, понятно, что и здесь должно быть согласие каждого человека, должно быть согласие нас как другой стороны нового брака со Христом. Но мы не просто пассивно даем согласие, и на этом все кончается. Мы направляем всю нашу волю, все наши силы для того, чтобы идти действительно за Христом. «Итак, да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться Ему, Богу Живому, и не предавайте членов ваших греху в орудие неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности» (Рим. 6, 12-13). «Как предавали члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые» (Рим. 6, 19). Рабы, то есть принадлежащие праведности.
Итак, прежнее положение под действием закона: «Ибо, когда мы жили по плоти, то страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах ваших, чтобы приносить плод смерти» (Рим. 7, 5).
И новое положение при Христе Иисусе: «Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить (Богу) в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим. 7, 6).
Теперь каждому уверовавшему содействует благодать Святого Духа. Никто не назовет Иисуса Господом, только Духом Святым. Когда человек признает Иисуса Христом, признает Богом, даже если он каким-то только краешком сознания понимает, что за этим стоит, он обнаруживает в себе действие Святого Духа, в нем уже есть Дух Святой, который на протяжении предшествующей истории действовал лишь как некая искра, а теперь действует в каждом, принявшем веру во Христа. «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, — говорит Иоанн в Евангелии от Иоанна, которое мы чита-ем на Пасхальной литургии, — которые не от крови, не от хотения плоти, не от хотения мужа, но от Бога родились».
Наше признание Христа Богом — это то мгновение, когда мы впервые в жизни сказали себе: вот это и есть знак нашего нового рождения. Хотя, с другой стороны, понятно, что люди, которые стали христианами, вовсе не святые. Они часто нас разочаровывают. Но чудесным образом Кровь Иисуса Христа делает Божье дело и в них, получивших Духа Божия. Мы не предоставлены теперь самим себе и закону, но Иисусу Христу и Святому Духу. Мы больше не являемся результатом только нашей собственной работы, но стали объектом Его работы.
Итак, здесь не только наши усилия, а здесь работа Христа в каждом из нас. «Потому что закон Духа во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти». Эта фраза в правоверных иудеях, слушавших Павла, может сразу вызвать взрыв негодования. Как же так? Закон, данный на Синае, Павел называет «законом греха и смерти». Но Павел говорит о том, что он принимает новый закон не как застывший, а как живой. И это, конечно, радикальная революция в истории человечества. Обычно законы состоят из мыслей и слов. Новый закон — это Дух и Жизнь Иисуса Христа, с Которым мы соединяемся. Дух Божий действует применительно ко всем безобразнейшим коллизиям нашей человеческой жизни, преображая их для Бога.
Так апостол Павел говорит о бессилии закона, и вся седьмая глава от седьмого стиха до двадцать третьего посвящена этой теме: бессилию закона сделать нас лучше, исправить нас. Бог Сам заботится о нашем существе. Павел эту часть разделяет как бы на две: в первой части (стихи с 7-го по 12-й) он говорит о том, что закон свят и хорош, и все-таки приводит к смерти, а во второй части (с 13-го по 23-й стих) — о том, что закон дан Духом, у него происхождение от Духа Божия, но у него нет власти, чтобы вырвать нас из под диктатуры греха, и закон должен уступить место Христу.
Далее апостол рассуждает о том, насколько драгоценно то, что он приобрел. «Да и все почитаю тщетою, ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я отказался от всего, что почитаю за сор, чтобы приобрести Христа, чтобы сойтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере» (Фил. 3, 8-9). И далее: «Что же скажем: неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона» (Рим.7, 7). Мы познаем силу греха, когда жизнь Духа начинается в нас. Павел говорит, что он «познал» грех, «познал» силу греха. Он употребляет то слово, которое определяет отношение мужа и жены. Муж познает жену, познает ее глубочайшим образом, как человек, когда соединяется с ней как супруг. Так Павел, начиная духовную жизнь, познает глубину греха. Можно привести такой, может быть, резкий пример, но думаю, вы поймете, о чем идет речь. В обществе есть такой трагический изъян: огромное число прерванных беременностей, абортов. Когда это делает человек неверующий — женщина с согласия мужа или по своему желанию, — то кто-то совсем не переживает происшедшее как тяжкий грех, кто-то переживает: это, конечно, не очень хорошо, но деваться некуда. Если такой человек начинает жить духовной жизнью и оборачивается на свое прошлое, когда это приходилось делать, то понимает весь ужас того, что было сделано. Иначе говоря, когда человек начинает узнавать закон, он начинает и понимать, как ужасно то, что он сделал.
Но иногда бывает так, что аборты делают люди верующие (не складывается жизнь, поспешил, не подумал, еще что-то). Редко, но бывает. Для такого человека это оборачивается еще большей трагедией. Человек на фоне жизни со Христом по-настоящему понимает весь ужас того, что произошло. В этом суть. Начав духовную жизнь, человек все глубже и глубже постигает греховность своей натуры и ужас того, что владеет им.
Павел сознает, что он не иначе узнал грех, как посредством закона. Имея закон, он понимает гораздо больше. Как женщина, пришедшая ко Христу, до этого вроде не знала закона, не знала, что ее аборт — убийство (ну все делают, и я сделала), но не иначе узнала грех, как посредством закона. Прежде она не знала, что если пожелания есть, закон говорит: не пожелай.
Далее: «Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание; ибо без закона грех мертв. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти» (Рим. 7, 10). Потому я умер, что признал полное поражение. Грех убеждает человека, что он полное ничтожество: зная закон, он все равно его нарушает. «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна, и добра» (Рим. 7, 12). Закон остается неприкосновенным. Закон свят, но он не может помочь уйти от греха. Закон лишь великое приготовление, и когда пришло то, к чему закон готовил человека, то закон уступает свое место. Закон духовного свойства, но не обладает властью освободить человека от диктатуры греха.
«Итак неужели доброе сделалось мне смертоносным? Никак; но грех, оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть, так что грех становится крайне грешен посредством заповеди» (Рим. 7, 13). То есть посредством заповеди сила греха становится еще более явственной для каждого человека, который не гнушается закона. «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху» (Рим. 7, 14), его демонической власти сверхчеловеческого свойства. Мы принадлежим власти мира на 99,9 процентов, и только какая-то доля в нас слышит духовное. Даже после встречи со Христом Павел продолжает оставаться человеком, состоящим из плоти и крови. Он говорит из настоящего времени: «Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим. 7, 15). Надо сказать, что каждый честный христианин может признать, что то же самое происходит и в его жизни. Но есть огромная разница по сравнению с состоянием подзаконности. С принятием Христа в нас появляется какая-то другая власть, с диктатурой греха покончено. Появляется новая власть, новая сила, которая может этому закону противостоять.
«Ибо знаю, что не живет во мне то, то есть, в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 18-20). Сначала мы не знаем власти греха: «Не я, а кто-то другой во мне». Это трагедия всего человечества. Власть греха господствует над человеком, как иногда мне приходилось слышать от людей, осужденных за тяжкие преступления. В момент преступления было ясно, что он, как человек, готов от преступления этого отказаться, но что-то изнутри толкает его на совершение преступления.
И далее: «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим. 7, 22). Внутренний человек —это искра Святого Духа в нас, это маленький процент нашего «я», который духовен и находит удовольствие в законе Божием. «Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим.7, 23).
Это место трудное, сложное, потому что апостол Павел, увлекаясь анализом действия закона, говорит еще о двух его видах. Кроме закона Синая, который сложился как иудейская священная традиция, он говорит «о законе, живущем в плоти моей». То есть как бы имеются три закона, о которых он говорит в этих двух стихах: закон греха как внешняя сила; закон греха, живущий в моем теле; и закон внутреннего человека, который соглашается с Богом, Который меня любит.
Итак, имеются: власть над нами мрачной силы греха и Христос, Который вырвал нас у этой власти. После каждого поражения мы можем и хотим идти к Нему, и хотя бы маленькими шагами мы двигаемся за Христом. Иисус — новое одухотворение жизни человека. Апостол Павел восклицает: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 24) А Христос говорит: «Я даю вам жизнь вечную, приняв которую, человек не погибнет во век». И никто не похитит нас из руки Отца, благодаря Христу.
Положение, таким образом, совершенно изменяется: со Христом мы оказываемся в руке Отца, потому что закон жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти. «Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим». Этими словами отвечает Павел на собственный вопрос: кто избавит меня от сего тела смерти? Господом Иисусом Христом Бог избавляет апостола Павла от такой зависимости. Этот выход Бог дал каждому из нас.
Итак Христос в Страстную Пятницу смертию смерть поп-рал, смерть и грех. Но по Плану Божию обе эти власти еще продолжают существовать до второго пришествия Господа Иисуса Христа. Смерть еще существует. Но мы ожидаем Нового Неба и Новой Земли, в которых будет царствовать Правда. Аминь.

4. СУДЬБА МИРА ЗАВИСИТ ОТ ПОЗИЦИИ РОССИИ И ОТ КАЖДОГО ИЗ НАС 5

Во имя Отца и Сына и Святаго духа!
Сегодняшний прокимен на утрене, то есть краткий стих перед чтением Евангелия, соответствовал шестому гласу, то есть тем песнопениям, которые положены на сегодняшнее всенощное бдение. Там есть слова: «Господи, воздвигни силу Твою, и прииди во еже спасти нас». Мы видим, что в самые отчаянные минуты человек обращается к Богу с призывом явить силу жизни. Силу жизни, которая будет противостоять силам смерти. В сегодняшние дни, после этой трагедии в Нью-Йорке и Вашингтоне, как нельзя более сердце каждого христианина обращается к этим словам. И дело, в общем-то, не в том, что это произошло в стране христианской. Скорбь была такая же, как и если бы это случилось в стране, где люди исповедуют совсем другую религию, потому что это не просто несчастный случай, а умышленное уничтожение тысяч людей и огромных зданий. Мы понимаем, что бывают ужасные катастрофы: самолеты, железные дороги, шахты и множество других объектов подвержены авариям. Но когда умышленно организуется такой грандиозный заговор, когда люди — летчики, управлявшие этими самолетами, — настолько ослеплены пропагандой ненависти, что жертвуют своей жизнью, чтобы уничтожить тысячи людей, считая при этом, что они делают доброе дело, то становится страшно за человечество.
Но если бы дело ограничивалось только этим. Это, конечно, огромное горе, и еще неясно, какие будут последствия этого преступления. Одно из отвратительных последствий, в частности, в том, что некоторые политики стремятся нажить на этом свой политический капитал. Мы, прежде всего, конечно, имеем в виду наших российских политиков, потому что нам не безразлично, какова позиция нашей страны. И Президент, и Патриарх выразили искреннее соболезнование. Завтра соболезнование Патриарха я перепечатаю из Интернета и вам прочту.
Но есть политические партии и лидеры, которые в этом усматривают удобное средство для разжигания ненависти и недовольства людей, в сущности, как бы в поддержку этого террористического акта. И это ужасно. И самое ужасное то, что многие люди, в общем-то и не злые, и даже не очень-то распропагандированные, вдруг становятся на сторону таких политических групп. Я имею в виду выступление по радио господина Зюганова, который говорит о том, что наконец-то, мол, Америка получила должное за то военное вмешательство, которое до этого она несла в другие страны. Вспомним Корею, Вьетнам, Афганистан и прочее, и прочее. Это было бы полбеды, если бы к этому не примешивалась проповедь о том, что Америка диктует свои условия всем странам, всему миру, сеет раздор и всякие настроения, национальные и межрелигиозные конфликты. А вот Советский Союз был единственной в истории страной, где не было ни межнациональных, ни межрелигиозных конфликтов, где спокойно жили рядом люди разных национальностей и разных вероисповеданий. Как будто не было тысяч разрушенных храмов; как будто не был взорван храм Христа Спасителя; как будто не было тысяч мучеников, которые прославлены нашей Церковью — новомучеников, в том числе расстрелянной царской семьи; как будто не было депортации целых народов и государственного антисемитизма. Говорить после этого о том, что в стране мирно уживались люди разных вероисповеданий — это бессовестная демагогия.
Но самое ужасное заключается еще и в том, что его сторонники, а это порядка тридцати процентов, которые голосовали за него на президентских выборах, разделяют с ним эти взгляды. На религиозные радиостанции звонят слушатели и говорят, что Америка ужасная страна, что так ей и надо, и вообще, христианское сочувствие — это метание бисера, и так далее. То есть люди не обращают внимания ни на позицию Президента, ни на позицию Патриарха, а соглашаются с позицией господина Зюганова. И вот это страшно, потому что, фактически, население огромной, могущественной страны России становится на сторону террористов, на сторону людей, которые преследуют абсолютно бредовые политические цели. Цель эта — разрушить то, что есть, а там будет видно. Цель такая же, какая была во время Октябрьского переворота в России в 1917 г.: максимально расшатать ситуацию, чтобы потом террором, расстрелами, заложниками захватить власть и удерживать ее любой ценой.
И я думаю, что здесь продолжается та же самоубийственная политика, которая проводилась в свое время в отношении нацистской Германии, когда Советский Союз поддерживал национал-социалистическую партию против социал-демократов и, фактически, вырастил ее. Недавно нашумевшая книга некоего Суворова о войне 1941—1945 гг. — абсолютная правда. Наши солдаты — я со многими людьми говорил — уже в мае сорок первого года, когда еще не было внезапного вероломного нападения Германии на Советский Союз, отчетливо понимали, что они едут на войну. Потому что готовилась именно война. Нацистскую Германию Сталин рассматривал как ледокол, который разрушит Запад, а потом Советский Союз, государство рабочих и крестьян, сомнет Германию и установит по всему миру свое господство. И вот сейчас то же самое: идея некоего ледокола в виде арабского мира поддерживается некоторыми политическими лидерами. То, что это будет стоить третьей мировой войны и гибели многих миллионов людей, таких политиканов никогда не останавливало.
Печально еще и то, что этот политический экстремизм рядится в одежды Православия. Именно везде подчеркивается: мы выступаем с позиций Православия. Я знал некоторых коммунистов, которые говорили: «Я в Бога не верю, но я православный». И вот тут мы должны четко понять, что то, что произошло в Нью-Йорке и Вашингтоне, — это война против христианства в целом, против христианской цивилизации. Война, которая ведется сатанинскими силами, потому что, действительно, за ними не ислам стоит, они просто называют себя «исламисты». На самом деле это уничтожение всех и вся ради каких-то своих непонятных целей. И если Россия станет на сторону этого слепого террора, то мир окажется очень близок к третьей мировой войне и вообще к концу истории, апокалипсису. В сущности, сейчас судьба мира зависит от позиции России, от того, какие силы победят в России: либо те, которые продолжают инерцию антиамериканских настроений, идущих еще от коммунистической идеологии и непременного создания образа врага, либо те, которые понимают, что в мире есть христиане и есть враги Христа. А враг Христа понятно кто — сатана. Либо человек становится на сторону Христа и проявляет сочувствие, проявляет готовность отстаивать именно христианские идеалы, именно христианскую цивилизацию, либо он становится на сторону исламских террористов и говорит, что Америка правит всем миром, что она диктует свою политику всем народам и прочее, и прочее, и прочее.
Поэтому, мне кажется, нам очень важно внутренне понять, что наши молитвы — это не просто молитвы о нашей душе, о нашей семье, о наших детях, о наших близких и так далее, а это молитвы о всем мире, о судьбах миллионов людей или даже миллиардов. От того, какую позицию займет каждый из нас, как он будет об этом молиться и жить, зависит судьба миллионов. Иначе сбудутся слова, которые читались в сегодняшнем Евангелии: «... тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас, и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое»... Какими же народами? Апокалипсис говорит именно об этом — о том, что народы, которые пойдут за исламским терроризмом, обрушатся на христианскую цивилизацию с целью ее уничтожения. И вопрос в том, просуществует ли христианство еще, может быть, много веков или подпишет себе смертный приговор тем, что внутри его начнется смертельный раскол. Позиция же, которую занимают люди, считающие, что, дескать, это нас не касается, это в Америке, это протестанты, что они вообще не спасутся, они в ад попадут, и так далее, — позиция антихристианская. Потому что совершенно понятно, что христиане бесконечно далеки от политики терроризма, которую, собственно говоря, и исповедует господин Зюганов и те, кто одобряет этот кошмар, произошедший в Нью-Йорке и Вашингтоне. Нам бесконечно ближе христиане Соединенных Штатов, где, кстати сказать, уже пять миллионов православных, а не господин Зюганов с его людоедскими замыслами. То, что разделяет христиан между собою, — это в сущности, культурно-психологические различия, а не различия вер. Мы принадлежим к одной и той же цивилизации, исповедуем одного Господа, читаем одну и ту же Библию. И вот сейчас весь вопрос в том, как поведет себя христианский мир: объединится ли он против общего врага — сатанинского терроризма — или расколется? Позволят ли люди себя обмануть, и эти разделения, эти особенности каждой конфессии покажутся им большим злом, чем этот страшный враг, готовый уничтожить все христианские страны и вообще все человечество?
Будем молиться о том, чтобы Господь не дал нам впасть в этот обман. Следует напомнить и о том, как ученики спрашивали Иисуса: «Когда время Твоего пришествия и кончины века?» И первое, что Господь сказал: «Смотрите, чтобы кто не соблазнил вас». Будем внимательны, чтобы кто не соблазнил каждого из нас. Каждый из нас отвечает за свое сердце — если наше сердце будет в мире, то, как говорил Серафим Саровский, «тысячи спасутся вокруг нас». А если в сердце нашем ненависть, неприязнь, если мы будем ослеплены той человеконенавистнической пропагандой, которую представлял собой большевистский вариант коммунизма, то тогда апокалипсис уже начинается. Аминь.

5. «ВЫ — СВЕТ МИРУ. ВЫ — СОЛЬ ЗЕМЛИ» 6

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Мы с вами хорошо знаем слова нашего Господа, которые Он говорит нам об уникальном месте, какое должны в мире занимать его ученики: «Вы — свет миру. Вы — соль земли». То есть свет, который указывает на правду, указывает на тот путь, каким миру следует идти, следует жить. Соль земли — это то, что придает жизни вкус, аромат, смысл. И, кроме того, соль обладает свойством сохранять любой продукт от разложения, от гниения. Таким образом, христианство есть тот антисептик, который сохраняет мир от окончательного разложения и крушения. В самом деле, мы видим, что христианство является одной из самых, а пожалуй, и самой мощной, благородной силой, которая несет миру добро, созидание, свет и любовь. Давайте оглянемся вокруг, на наше общество. Сейчас мы не будем задумываться о других странах и культурах, потому что нам вручена вот эта жизнь, в это время, на этом месте, в этой стране, в этом городе. И, конечно, мы не можем не приходить в огорчение, а иногда и в уныние, в отчаяние от тех несовершенств нашей жизни, которые мы видим вокруг. Но надо сказать, что наша ответственность — как христиан, как верующих по сравнению с тем, что было, скажем, до девяностого года, — многократно увеличилась. Потому что в то время мы могли сказать: «Ну что мы, верующие, можем сделать? Нам запрещено проповедовать, нам запрещена благотворительность, нам оставлено только богослужение, и даже книг нет, Евангелие трудно достать». И так далее и тому подобное. А сейчас все это есть. И поэтому общество ждет именно в первую очередь от Православной Церкви какого-то оздоровляющего воздействия на его жизнь.
А жизнь нашего общества весьма печальна. В прошлое воскресенье я рассказывал об этой странной передаче «За стеклом», которая огорчает не только сама по себе, как безобразное зрелище интимной жизни людей, но и тем, что тысячи людей готовы подсматривать эту жизнь — даже не через замочную скважину, а через телекамеру или через окно. Есть и другие обстоятельства, которые как бы являются симптомами, индикаторами нашего ужасающего неблагополучия. И одно из них (я не хочу бросать камень во всех сотрудников правоохранительных органов), это, действительно, милиция, которую, как правило, российский человек сейчас боится. И вот два эпизода, которые, наверное, типичны, всем хорошо понятны и известны: одну нашу сотрудницу буквально вчера ограбили. Пришла она домой вечером — в доме все перевернуто. Особых ценностей у нее не было, но какие-то совсем небольшие сбережения были похищены, а все остальное просто разбросано. Вызывают милицию, а милиция говорит: «А может, вы не будете подавать заявление, ну так, как будто ничего не было». Другой эпизод: человек, пришедший к нам сюда за помощью, освободившийся из заключения. Он по необходимости ехал в Кировскую область, там участвовал в одном важном деле и пришлось ему вернуться сюда в Москву. Приехал в наш храм, какое-то количество денег я ему дал, и направили его в дом ночного пребывания Москвы, поскольку он из Московской области, чтобы он там какое-то время находился, пока не найдет, где работать. Его останавливают трое здоровенных милиционеров — видно, что он, скорее всего, не москвич. Он предъявляет паспорт, объясняет, что я вот оттуда-то, еду туда-то, вот билет, из Кировской области, еду в дом ночного пребывания, только три месяца назад освободился и еще нигде не прописан. Они ему говорят: ну ладно, или мы тебя в отделение забираем и там будем с тобой разбираться, либо ты нам по сто рублей даешь каждому и мы расходимся. То есть милиция, по большей части, к сожалению, оказывается такой, что она рассматривает граждан не как объект охраны и заботы, а как объект грабежа. И любую ситуацию поворачивает вот к этой своей пользе. Дело здесь не просто в милиции, здесь дело во всем обществе, которое лишено цели, лишено идеалов, к которым оно могло бы стремиться.
То, что произошло в девяностом-девяносто первом году, в основном ведь произошло под каким лозунгом: «Вот мы в Советском Союзе живем плохо, а на Западе живут хорошо. Они там живут так, что у них все получается: и чисто, и богато, и зарплата, и все получше, побольше, вот, давайте и мы жить так же. И чтобы всем стало лучше, давайте обогащаться». Поскольку никакого другого содержания за этой относительно мирной революцией не было, то вот это желание стало основной целью — давайте жить лучше: богаче, иметь хорошие автомобили, хорошие квартиры, чистые туалеты, и так далее, и тому подобное. И вот эту цель каждый достигает как может.
Между тем, благосостояние, скажем, комфортная жизнь, не может быть целью сама по себе. Если это — цель, то она рано или поздно обнаружит свое несоответствие глубинным потребностям человеческого духа. Она может быть лишь средством для какой-то другой, идеальной цели, для какого-то другого состояния общества. Допустим, в России мы говорим об идеале — стать христианской, достаточно богатой страной, чтобы помогать бедным странам, где гораздо меньше природных ресурсов, где гораздо ниже уровень культуры, где более бедная история и так далее. Таких стран достаточно много на Земле. Но был избран другой идеал. И складывается так, что мы оказываемся перед этим вызовом нашего общества, где большинство граждан не имеют цели жизни, достойной высокого звания человека.
Что же мы должны делать? Ну, наверное, мы должны писать во все концы заявления, письма и так далее. Но сегодняшнее апостольское чтение нам говорит совсем о другом. Я его вам напомню еще раз. «Наконец, братья мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Господа, чтобы вам можно было стать против козней диавольских. Потому что наша брань не против крови и плоти» — то есть не против людей — «но против начальств, против властей, против мироправителей века сего, против духов злобы поднебесных». Сразу надо уточнить, что начальства, и власти — это не милиция, и не департаменты, и не мэрия, и так далее, а это духовные адские силы, которые толкают людей на зло, на вражду, агрессию, разделение, злобу, ненависть. То есть наша брань находится в сфере духовной прежде всего. И мы призваны во всех печальных и даже возмутительных явлениях нашей жизни видеть действия демонических сил, которые стремятся уничтожить человека через разделение, через разрушение семьи, через агрессию, жажду обогащения и множество всего того, что является служением не Богу, а падшей человеческой природе. И апостол конкретно говорит о том, как это делать. Не просто ставит задачу, но говорит и о цели ее решения. «Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злый и, все преодолев, устоять».
Что такое «день злой»? День злой — это какое-то несчастье, которое может произойти с нами, какая-то катастрофа. И мы призваны реагировать на нее как христиане. Конечно, бывают очень тяжелые события. Недавно мне привелось пережить одну историю, и я до сих пор нахожусь под глубокой печалью от происшедшего. Один человек, который освободился после четырнадцати лет заключения, задался идеей организовать общество помощи освободившимся осужденным, чтобы им как-то в этом обществе устроиться. Потому что они оказываются на свободе в такой ситуации, когда все толкает их на путь нового преступления. Этот человек зарегистрировал общество помощи осужденным, приобрел достаточно большое школьное здание, отремонтировал его, сделал душ, канализацию, причем все это находится в деревне. И когда уже в него можно было въезжать — дом сгорел. Большое здание, двести квадратных метров. И, скорее всего, это был поджог, поджог со стороны людей, которым почему-то это мешало. Пожар начался не с того места, где могло бы загореться, а там, где лежали дрова. Вот такая трагедия. Это вот тот самый «день злый» для этого человека, который, казалось бы, оставил криминальное прошлое, обратился к Богу — и вот такое несчастье, такое горе, такая беда. И этот «день злый» Господь призывает нас встретить именно как христиан. Что говорит апостол дальше: «Итак станьте, препоясав чресла ваши истиной». То есть, прежде всего, стоять в истине, стоять в вере в Господа Иисуса Христа. Он есть Истина.
«Облекшись в броню праведности»... Если человек становится на путь христианской жизни, то он должен прежде всего быть праведным. Праведным в соответствии с общеизвестными заповедями: «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «чти отца своего и мать свою», «люби ближнего как самого себя». Потому что если происходит нарушение какой-то из этих заповедей, то христианин становится лицемером, говорит одно, а живет по-другому... Это как носить воду ведром, в котором множество дырок: будем носить, стараться изо всех сил, а вода будет все время вытекать. Потому что если мы, то есть те, кто призваны нести обществу вот эту соль, этот свет, сами будем в чем-то неправедны, то что мы сможем сделать? Наверное, ничего. «Облекшись в броню праведности»... Праведность называется броней для человека.
«И обувши ноги в готовность благовествовать мир»; то есть нести мир, примирение, а не вражду, не разделение. Все наши действия, все наши слова мы должны оценивать с точки зрения: сеют ли они мир между людьми? Или они сеют разделение, огорчение, агрессию, ничего не созидают, а, скорее, разрушают?
«А паче всего возьмите щит веры, которым можете погасить все раскаленные стрелы лукавого» — щит веры, веры, которая строится на библейском основании, веры, которая нам дает множество примеров долготерпения. Долготерпение Авраама, Иова, который утратил все, — вот к этому призывает нас апостол. «Щит веры и шлем спасения возьмите», то есть мы спасены, Господь нас спас Своею смертью, Страданием и Воскресением.
«И меч духовный, который есть Слово Божие»... Все орудия — орудия защиты. Единственное орудие нападения, которое нам дано, — это меч духовный, который есть Слово Божие. Вот почему нам так важно его знать, важно в него углубляться, пропитывать себя ароматом Слова Божия, чтобы мы могли в любой день опереться — внутренне, духовно — опереться на эти слова, которые нам дает Библия.
Но на этом пути человека подстерегают также искушения. Искушения лицемерия, искушения безлюбовности. Сегодняшнее евангельское чтение как раз рассказывает о скорченой женщине, которая не могла выпрямиться. Господь ее исцеляет, а начальник синагоги делает ему, при этом как бы обращаясь к народу, замечание: «Шесть дней есть в неделе, вот в них приходите исцеляться, а не в день субботний». Тем более эта женщина, которая восемнадцать лет была скорчена, могла подождать еще один день. Но Господь говорит ему: «Лицемер! Не отвязывает ли каждый из вас вола или осла в день субботний и не ведет ли поить? Сию же дщерь Авраамову, которая восемнадцать лет была скорчена, не надлежало ли освободить в день субботний?» Этот, может быть, очень благочестивый и хороший человек, начальник синагоги, обладал одним изъяном: ему недоставало любви. И вот, мы тоже подвержены такой же опасности — без любви все наше христианство может оказаться пустым звуком. Помните, апостол Павел говорит: «Если имею такую веру, что могу горами двигать, а любви не имею, я ничто». И вот, есть несколько таких противопоставлений, как добродетель превращается без любви в свою противоположность.
Обязанность без любви делает человека раздражительным. Ответственность без любви делает человека бесцеремонным. Справедливость — жестоким, правда — критика-ном, воспитание без любви делает его двуликим, ум — хитрым, приветливость — лицемерным, компетентность — неуступчивым, власть — насильником, честь — высокомерным, богатство его делает жадным, а вера — фанатиком. Есть только одна великая держава на земле и на небе — любовь. Аминь.

6. «CМЕРТЬ ГОСПОДНЮ ВОЗВЕЩАЕМ, ДОКОЛЕ ПРИИДЕТ» 7

Апостол Павел говорит: когда мы совершаем за Божественной литургией Евхаристию, хлебопреломление, каждый раз мы «смерть Господню возвещаем, доколе приидет». Да, мы возвещаем смерть Господа, доколе Он придет. Но прийти может Тот, Кто не умер, а, пройдя через смерть, воскрес. И каждый раз, когда мы подходим ко Святой Чаше, мы должны вспомнить именно об этом: что жизнь наша заканчивается на этой земле, заканчивается временная жизнь и начинается жизнь вечная. И эту же самую жизнь прошел Господь. Он прошел через страх смерти.
Иногда люди спрашивают: грешно ли бояться смерти? Я думаю, что бояться смерти можно по-разному. Можно бояться смерти как какого-то кошмара, исчезновения. Как говорил один литературный герой: после этого только лопух на могиле и больше ничего. А можно бояться смерти как подведения итога, как суда, окончания всех наших возможностей что-то исправить, что-то сделать доброе, хорошее. Когда смерть нас застает такими, какие мы есть в данный момент. И, конечно, можно бояться смерти как какого-то нового существования, которое нам еще не известно. Потому что жизнь продолжается и после физической смерти — об этом и рассказывает сегодняшнее Евангелие. Это не просто Господь вызвал кого-то из небытия, когда все исчезло; ведь это уже было бы какое-то восстановление нового человека, это был бы другой человек, а не тот сын, о котором так горевала наинская вдова. Следовательно, это просто был уход души, и во власти Божией было его вернуть обратно матери.
Сегодняшнее повествование — с одной стороны, это утешение в том, что мы не исчезаем, что жизнь продолжается. С другой стороны, это напоминание об огромной ответственности, потому что все, что мы сделали в течение нашей жизни и чего не сделали, — все это придет пред свет Божией правды. Это тоже, конечно, сеет известный страх в наше сердце, и поэтому мы призваны жить так, чтобы свет Воскресения действительно никогда нас не покидал в этой жизни.
Это очень хорошо понимали святые. Не случайно преп. Серафим Саровский уже в конце своей жизни, когда Господь обильно благословил его, особо приветствовал каждого приходящего, так что каждый человек, приходивший к нему за утешением, это утешение получал. Преподобный буквально светился пасхальной радостью, этой жизнью Христовой, которая через край расплескивалась на каждого, кто к нему приходил. Каждого человека св. Серафим встречал: «Радость моя! Христос воскресе!» Конечно, если мы это будем просто повторять и помимо Пасхи говорить эти слова каждому, это будет выглядеть несколько искусственно, потому что мы не живем этой радостью в основном-то, а живем чем-то другим. Мы только хотим, желаем, стараемся жить радостью Воскресения Христова. На самом деле чаще мы находим радость и утешение совсем в другом: в каких-то жизненных радостях, которые сами по себе неплохие, но, конечно, не самые главные, потому что все они со временем исчезнут, все со временем прекратятся. Проходят годы, человек слабеет, и то, что его радовало и вдохновляло когда-то, со временем исчезает. И становится ясен смысл стихиры Иоанна Дамаскина: никакая слава не стоит на земле неизменно. «Какая житейская сладость бывает на земле неизменно, какая слава стоит на земле непреложно? Вся тени немощнейша, вся сна прелестнейша, и единем мгновением и все сие смерть приемлет. Но во свете, Христе, лица Твоего и в наслаждении Твоея красоты избави и помилуй мя».
Вот этим светом Воскресения и призван жить каждый христианин. И когда он подходит к этому, то тогда действительно ему есть в чем черпать силы. Например, силы не раздражаться — самый наш распространенный грех: нас раздражает толпа на улице, одиночество нас повергает в уныние, нас раздражают какие-то не те телевизионные передачи, не те книги, не тот тон, не те слова наших ближних, какие-то обязанности, что-то они не так сделали — и мы сразу раздражаемся. И на самих себя раздражаемся — что-то не так сделали, что-то забыли, что-то потеряли и т.д. Но если мы все это приводим в свет Воскресения, то мы воспринимаем это уже совсем иначе. Вот давайте подумаем с вами об этом. Смерть Господню возвещаем, доколе приидет. И тогда литургия будет продолжаться всегда, до времени Второго пришествия, когда закончится человеческая история и когда наступит уже для всех людей Царствие Божие.
Как говорит апостол Павел, не все мы умрем, но все изменимся, вмиг, по трубе Архангела. И этот конец истории застанет человечество, еще какая-то часть людей будет жить на земле — и все они перейдут в какое-то иное существование. Будет ли это завтра, будет ли через тысячи лет, мы не знаем. Но мы должны жить именно так, как если бы это случилось завтра. А трудиться так, как если до этого еще тысячелетия, созидая мир и благополучие, и устроение вокруг себя, служа нашим ближним. Давайте сегодня принесем покаяние в том, что радость Воскресения не является еще доминантой нашей жизни. Эта радость является скорее теоретическим объектом нашей веры, но не знания, не вхождения в него.
Пусть Господь благословит нас, чтобы Его радость, Его утешение присутствовали всегда с нами, чтобы Он давал нам Свой мир, а мы, со своей стороны, старались жить так, чтобы этот мир сохранять, даже в условиях суетной жизни огромного города. Даже в условиях, когда нам приходится претерпевать какие-то трудности, какие-то недовольства, жалобы, обиды — проходить, не теряя этого мира. Потому что когда мир будет в нашем сердце, тогда небо будет отражаться в нашей жизни, как небо отражается в воде, когда она спокойна, и только лишь блестки какие-то беспорядочные, когда вода бежит, бурлит, — неба в ней не видно; вот так и наша с вами душа. Пусть Господь благословит нас своим миром. Аминь.

1 Евангельские чтения 6-7 июня 1997 г.
2 Радио «София». О.Георгий Чистяков — священник храма св. бесср. Космы и Дамиана в Шубине.
3 Пастырская беседа, 1 октября 2000 г.
4 Евангельские чтения. 7 ноября 2000 г.
5 Проповедь в связи с трагедией, произошедшей 11 сентября 2000 г. в США. 15 сентября 2001 г.
6 Проповедь, 9 декабря 2001 г.
7 Слово на общей исповеди, 20 октября 2002 г.

Читать следующую главу>>