XV Международная конференция, посвященная памяти протоиерея Александра Меня "Пастырь. 15 лет спустя", открылась 8 сентября в Большом зале Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино (ВГБИЛ).

Форум памяти трагически погибшего от рук неизвестных убийц священника собирается во ВГБИЛ ежегодно. На него съезжаются духовные чада и соратники о. Александра по проповеди Слова Божия, как из России, так и из-за ее рубежей. Среди приезжающих почтить память этого удивительного священника можно встретить как представителей различных христианских конфессий, так и верующих нехристианских исповеданий. Вот и на этот раз, в своем роде юбилейная встреча тех, кому дорога память о. Александра, собрала весьма разнородное по своему составу общество.

Среди гостей и выступающих в первый день конференции были генеральный директор ВГБИЛ Екатерина Гениева, Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, Председатель Российской Демократической партии "Наш выбор" Ирина Хакамада, ректор Московского Исламского университета Марат Муртазин, постоянный представитель Фонда Фридриха Науманна в России и странах СНГ Фальк Бомсдорф, заместитель мэра в Правительстве Москвы Михаил Мень (сын о. Александра), член РАН и Американской Академии наук и искусств Вячеслав Иванов, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Анатолий Красиков, проф. Университета "Париж Х Нантерр" Ив Аман, писатель Людмила Улицкая и многие другие. Разумеется, в конференции принимали участие и собратья о. Александра по церковному служению. Это священники, продолжающие его миссию на приходах храма Сретения Господня в Новой Деревне (священник Владимир Архипов) и храма Преподобного Сергия Радонежского в Семхозе (священник Виктор Григоренко).

А также известные московские священнослужители о. Георгий Кочетков, о. Владимир Лапшин, о. Александр Борисов, о. Георгий Чистяков и представители других Церквей - митрополит Римско-католической Церкви Тадеуш Кондрусевич, епископ Православной Церкви в Америке Серафим (Сигрист) (США), епископ Российского союза христиан веры евангельской (пятидесятников) Сергей Ряховский.

Судя по одному лишь перечислению, да и то, далеко не всех почитателей памяти и пастырской миссии православного священника, можно убедиться в том, насколько доходчивой способна быть проповедь, проникнутая искренней христианской верой и любовью. Для нее нет ни сословных, ни конфессиональных преград. Нет и административных – вспомним, что основной период служения о. Александра Меня проходил в условиях антирелигиозных гонений, во время которых, как выразился выступавший на встрече политолог Владимир Илюшенко, "отец Александр всегда был готов к обыскам, допросам, относясь к ним, как к чему-то само собой разумеющемуся".

Очень уместными были воспоминания В. Илюшенко о высокой значимости, которую придавал о. Александр Мень вопросам сознательной духовной дисциплины в среде своей паствы. После кончины о. Александра в околоцерковной среде отдельными завистниками настойчиво насаждался миф о непозволительном, якобы, либерализме священника, не соответствующем православной традиции. Но вот, что рассказывают его духовные чада: "Отношение о. Александра своим духовным детям было удивительным –очень внимательным, глубоким и тонким, чутким, нежно-заботливым. Он действительно любил каждого из нас, как евангельский Пастырь каждую овцу. Он читал наши сердца, как открытую книгу, и знал нас лучше, чем мы сами себя знали. Это абсолютное понимание как-то внутренне освобождало нас, окрыляло, вселяло полное доверие к нему и позволяло ощущать его, как любимого отца. Он нас жалел, защищал, мы были за ним, как за каменной стеной. Но сказать, что он нам все дозволял, что смотрел сквозь пальцы на наши "художества" - нет! Он, ведь, знал, с кем имеет дело. Знал, что мы не только ленивы и нелюбопытны - мы, я бы сказал, преступно равнодушны - и к другим, и к самим себе, и к состоянию своего духа. Почитайте его проповеди - они же к нам были обращены. Там очень жесткие вещи были сказаны. Он нам постоянно напоминал, кто мы есть на самом деле. Говорил, что из года в год мы приходим к исповеди с одними и теми же грехами, повторяем всегда одно и то же. Что мы ни с чем не можем сладить, потому что завистливы, черствы, нетерпеливы, всегда раздраженны. Если человек тем и отличается от зверя, что стремится управлять своими страстями, то наши чувства бьются в нас, как дикие лошади, а мы даже не делаем попыток взять их в руки. Это чувства неприязни, недоброжелательства, чувства ярости и гнева. О. Александр сравнивал их с миной, которая готова взорваться в любой момент - чуть наступишь, и взрыв. Как только нам что-то не по нутру, мы готовы обрушить на человека град брани и иной неприязни. Мы постоянно жалуемся, виня в своих грехах кого угодно, только не себя...". Благодаря таким воспоминаниям, представления об о. Александре Мене, разумеется, становятся несравненно богаче: с одной стороны тонкий, даже деликатный религиозный писатель и заботливый духовник, а с другой ‑ открыто говорящий тебе в глаза всю нелицеприятную правду исповедник.

В отличие от большинства подобного рода памятных мероприятий, на встрече во ВГБИЛ кроме благодарных воспоминаний о священнике, выступления участников содержали и немало нового, преподносимого слушателям как бы в продолжение той эстафеты духовного развития наших современников, начало которой было заложено о. Александром. Уникальность этого исповедника еще и в том, что в те нелегкие для Церкви времена он был, по словам И. Хакамады, "свободным человеком в несвободном обществе". То есть, священником, боящимся, как это положено, только Бога, но никак не скованного ограниченными условностями своего времени, которым, как и всему, свойственно меняться.

Часто в выступлениях мирян и священнослужителей применительно к исповеднической деятельности о. Александра звучало слово "апостол". И вправду, греческое слово αποστολος, означающее "посланник", как нельзя более подходит священнику и его миссии. То, что все служение о. Александра Меня от начала и до конца было именно таковым, апостольским, сегодня, по прошествии пятнадцати лет со дня его мученической кончины, выглядит абсолютно бесспорным. В частности, выступление Владимира Илюшенко начиналось словами "пастырь добрый в недоброй стране", с пояснением, что так называли о. Александра митрополит Антоний (Блюм) и архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). В том же выступлении прозвучало и напоминание присутствующим, что, говоря о грядущем освобождении Церкви, как о наиболее тяжелом и опасном для нее периоде, о. Александр оказался пророчески прав. А чуть ранее в своем слове как раз о том же ‑ о соблазнах этого исполнившегося уже предвидения ‑ говорил и священник Георгий Кочетков: "Да, произошло возрастание веры. Да, многие люди осознали себя верующими. Да, конечно, это известно, что многие люди, так или иначе, повернулись к какой-то духовности того или иного свойства. Но здесь можно и нужно обратить внимание и на некую противоположную тенденцию - на суеверие, причем, суеверие не только извне – по отношению к Церкви, но и в самой Церкви. Ведь, в большинстве своем люди стали не столько верующими, сколько суеверными. А суеверие, это вера бездейственная, вера всуе - она есть, но где ее плоды, и каковы эти плоды? Эти вопросы качества жизни и качества веры чрезвычайно актуальны для каждого жителя нашей страны. (...) Это общеизвестно, что Церковь в России развивается, Церковь идет вперед. Но с другой стороны мы оказались сегодня на уровне XVIII или первой половины XIX века – в темных веках ампира не самого лучшего гармоничного свойства. Имперская замашка есть, но что стоит за ней не очень понятно. Как Церковь выйдет из этого? Как скоро преодолеет она этот разрыв? Ведь, если посмотреть типологически на те качества церковной жизни, которые предлагает сейчас церковное руководство, то это - действительно XVIII век. Даже не XIX".

Надо сказать, что о. Георгий Кочетков озаглавил свое выступление, как "Заметки о прошедшем пятнадцатилетии: взгляд не со стороны", и это выглядело весьма символично. Потому что, хотя на конференции и не прозвучало ни разу умозрительного предположения, какой могла бы быть реакция о. Александра на нынешнюю церковную жизнь, во взглядах практически всех выступавших явно просматривалась та же христианская этичность, которая была присуща и покойному священнику. В том числе, и в выступлении известного мусульманского деятеля Марата Муртазина, который кроме высокой значимости личности и наследия о. Александра в мусульманской среде, говорил и о крайней необходимости совместного участия исламского и православного духовенства в процессе защиты мира от межконфессиональных неурядиц. "Надо помочь людям понять, ‑ отметил он, – что наши вероисповедания существуют не для того, чтобы разъединять, а по воле Всевышнего воссоединять людей в вере Ему". Эта мысль, если и не позаимствована у о. Александра, то, по крайней мере, очень созвучна его глубокому убеждению, которого он не скрывал в своих проповедях и сочинениях.

Митрополит Антоний (Блюм) после трагической гибели протоиерея Александра Меня говорил, что не надо думать, будто священник погиб. Он жив и предстоит теперь пред Лицом Божиим, непосредственно видя Славу Господню уже не через мутное стекло земного бытия. К этому можно было бы добавить, что и спустя много лет после своей мученической кончины о. Александр продолжает беседовать с миллионами людей в своих книгах. Беседовать, приводя их к Церкви.

Михаил Ситников,
Источник "Портала–Credo.Ru"